Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков

Одно несомненно — Темные века и поразивший многие христианские общины психоз аскезы перед предполагаемым концом света сохранению и тем более развитию гигиены никак не способствовали.

Впереди же было еще одно испытание — тысячелетие Пришествия Христова, ставшее знаковым и переломным моментом как в истории Средних веков, так и банного искусства. Как это ни странно прозвучит, но эсхатологические настроения и вопрос гигиены тогда были увязаны довольно тесно...

Христианская эсхатология появилась вместе с основанием Церкви — о Втором Пришествии и конце света мы читаем у Матфея и Иоанна Богослова, ранние религиозные авторы наподобие Ипполита Римского, Иренея Лионского или Оригена даже пытаются вычислить точную дату — в основном бытовало два мнения: или 1000 год от Рождества, или 7000 год от Сотворения, сиречь — 1492.

Мы только что говорили о суровейшей аскезе начала Темных веков. Впоследствии такие монастыри, где фанатизм, а местами и проистекающее от него изуверство были чем-то само собой разумеющимся, начали замещаться обителями регулярными, с вполне либеральным, пускай и строгим уставом. Однако общее ожидание скорого апокалипсиса никуда не исчезло — слишком глубоко в массовом бессознательном укоренилась догма о том, что этот мир просуществует всего тысячу лет и затем сгинет в очищающем пламени.

По мере приближения Тысячелетия начал нарастать массовый психоз, настоящая психическая эпидемия, распространившаяся по всей Западной Европе. Конец света назначался несколько раз — например, совпадение дня Пасхи с Благовещением в 992 году. Монастыри оказались переполнены кающимися мирянами, толпы осаждали церкви, богатые раздавали имущество и деньги беднякам, те, в свою очередь, выбрасывали золото в канавы, как не имеющее никакой ценности перед Страшным судом. Назначенный день прошел, но, разумеется, ничего не случилось.

Средневековые мистики, чье влияние на общество было весьма значительным, развели руками и объявили, что вышла небольшая ошибочка, в расчеты вкралась досадная неточность — дата Благовещения, совмещенного с Пасхой, является лишь днем появления Антихриста, который, как известно, будет находиться в мире тварном три с половиной года, после чего окажется повергнут. Далее см. сценарий, описанный Иоанном Богословом. Покайтесь!

Конца света не случилось ни в 993-м, ни в 994-м, ни в 995-м, ни в 996 году. Внимание общественности сосредоточилось на 999 годе — символика очевидна: перевернутое «число зверя», 666, понятное, правда, лишь для образованных людей, знакомых с арабскими цифрами. И снова ничего. Наконец, римский папа Сильвестр II (кстати, именно он ввел в обиход арабские цифры) предсказывает апокалипсис на Рождество 1000 года — тысячелетие Пришествия Спасителя. Опять мимо. Сильвестр, поразмыслив, предлагает новую версию — конец света приходится не в тысячелетие рождения Иисуса, а в тысячелетие распятия, то есть на Страстную неделю 1033 года. Если и тогда ничего не произойдет, то дата опять переносится — на 1037 год: считаем сверху три с половиной года царства Антихриста.

Впрочем, окончательно запутавшегося в пророчествах понтифика уже никто толком не слушал…

(Отдельно заметим, что последняя версия о конце света в 1037— 1038 годах была всерьез принята на Руси — как раз в 1038 году Великая суббота совпадала с Благовещением, что являлось очевидным знаком. Есть мнение, что Золотые ворота в Киеве были построены Ярославом Мудрым как раз к этой дате — чтобы достойно встретить явившегося на грешную землю Спасителя.)

Сказать, что католическая Европа испытала тягчайший стресс — значит не сказать ничего: предсказанное не исполнилось. Годы покаяния, отречения от мирского и ожидания ужаса апокалипсиса окончились ничем. Произошел грандиозный переворот в массовом сознании: оказывается, жизнь продолжается! И будет продолжаться! Прямо сейчас с небес не будет низвергнута сера и даждь огненный, миновали времена неизбывной тоски и всеобщего страха перед неминуемым тотальным уничтожением.

Конечно, по авторитету Церкви был нанесен немалый удар («Как же так? Вы же обещали?!»), но католицизм гибко обошел бестактные вопросы ошалевших на радостях прихожан и подстроился под изменившиеся обстоятельства, создав новую доктрину.

Сугерий, аббат Сен-Дени с 1122 года, становится одним из основоположников изменившегося взгляда Церкви на жизнь — именно он создает философскую модель готической архитектуры, храма, наполненного светом и идущего на смену унылым церквям романского стиля. Вера — это радость, а не угрюмый подвиг прошлых веков; Бог — это сияние, стоящее выше любого другого сияния…

Аббат Сугерий, гравюра, 1690 г.

Но при чем тут бани? Да при том, что после несостоявшегося апокалипсиса вдруг выяснилось, что можно быть добрым католиком и при этом не лишать себя безобидных мирских удовольствий. Удобное жилье. Вкусная пища. Красивая одежда. В конце концов, литература и поэзия — именно после Тысячелетия начинается очередной культурный взлет, приведший к Ренессансу XII века и бесчисленным романам о куртуазной любви.

Наступила эпоха сибаритства, пристрастия к удобствам и комфорту. Обществу необходимо было расслабиться после веков ожидания неминуемого.

В XII-XIII веках появляется удивительный документ под названием «Ancrene Wisse» — анонимное «Правило» монашеской жизни, по разным данным, созданное в Англии между 1130 и 1220 годами, мнения о датировке у разных исследователей расходятся. Тем не менее это важное свидетельство о настроениях той эпохи, Времени, освободившегося от тяжкого проклятия, до 1000 года висевшего над всем христианскими миром. Сочинитель, предположительно доминиканец или августинец, наставляет монахинь:

«...Мойтесь столь часто, сколь в том будет необходимость, мойте также свою одежду, ибо грязь никогда не была угодна Господу, ему любезны простота и бедность».

Любой аскет V-VII веков, увидев эти строки, сперва хлопнулся бы в обморок, а затем призвал на голову автора все известные и не очень проклятия. Но времена изменились бесповоротно. Давайте откроем фуэро (судебник) испанской крепости Куэнка, отбитой христианами-кастильцами у мавров в 1177 году. Законодательный свод, разрабатывавшийся с 1189 года, включает в себя пункт 24, в котором мы читаем:

«Мужчины пусть идут в баню сообща во вторник, четверг и субботу; женщины идут в понедельник и в среду; и евреи идут в пятницу и в воскресенье; ни мужчина, ни женщина не дают больше одного меаха при входе в баню; и слуги как мужчин, так и женщин ничего не дают; и если мужчины в женские дни войдут в баню или в какое-либо из зданий бани, пусть платит каждый десять мараведи; также платит десять мараведи тот, кто будет подглядывать в бане в женский день; также если какая-либо женщина в мужской день войдет в баню или будет встречена там ночью, и оскорбит ее кто-либо или возьмет силой, то не платит он никакого штрафа и не становится врагом; а человека, который в другие дни возьмет силой женщину или обесчестит, надлежит сбросить».