Гвидо Кнопп - История вермахта. Итоги

После войны канцлер Аденауэр назначил Герхарда Графа фон Шверина консультантом по структуре бундесвера. Но интриги и трения препятствовали его длительному возвращению к военной карьере. В районе боевых действий его армии Шверина, конечно, уважали. Так называемый спаситель Аахена, ветеран войны, он в 1957 году был внесен в Золотую книгу города. Еще при жизни, в 1963 году, его именем даже была названа одна городская улица, правда, в 2007 году муниципалитет снова вернул ей старое название. Обе 14-летние жертвы, напротив, на протяжении 60 лет после окончания войны были увековечены на одной из памятных досок в Аахене как «мародеры», до тех пор, пока в 2005-м верховный суд Кельна не реабилитировал их. Их судьба на протяжении многих лет была предана забвению.

Кроме того, командующий частями вермахта, дислоцированными в Аахене, проявил характерную манеру поведения. После первоначально робкой поддержки сопротивления Шверин все же не решился на риск из-за единообразия военных соглашений, хотя он очень хорошо сознавал опустошительные последствия битвы вокруг Аахена. Он не приступил к спасению, не добился спасения жителей, несмотря на то, что это весьма красочно описывалось после войны.

Он считал своей заслугой желание предотвратить события, которые произошли после его отставки и имели весьма тяжелые последствия. В соответствии с выданной директивой наследник Шверина, полковник Герхард Вилк, самым ожесточенным образом командовал боями буквально за каждое здание. На руинах Аахена выжидали снайперы под лестничными площадками были заложены бомбы. Только в американской армии жертвами этих ожесточенных уличных боев стали 2000 солдат. «Тот. кто сдастся без боя. будет народным предателем» — так звучал приказ по части главнокомандующего Вальтера Модели войскам на Западе. В результате шестинедельных боев город по большей части превратился в груды развалин. «После самой беспощадной борьбы за каждый дом, за каждого человека боевая группа Аахена израсходовала последние боеприпасы, — сообщил Вилк 21 октября 1944 года в обычном отчете, — Раньше непоколебимая вера в наше право и нашу победу считалась последней данью чести нашей любимой немецкой родины. Да здравствует фюрер!»

Лишь несколько дней спустя после взятия его в плен и передачи в британский офицерский лагерь в Трент-парке патетическое послание Вилка уже отчетливо звучало иначе: «Какой-либо причины для упорного сопротивления не существовало, — доверился он 25 октября одному полковнику, своему товарищу по плену, — все же нам не удалось захватить в плен три-четыре дивизии, как предполагалось, мы не помешали снабжению противника; поэтому все это оцепление и соответственно наша борьба в Аахене потеряла всякий смысл». Безоглядная вера в «окончательную победу» внезапно пропала ввиду собственного пленения: «Люди так устали от войны и были настроены положить всему этому конец, любой ценой, и я боялся, что это распространится по всей Германии».

Устали ли немцы от борьбы — теперь, когда война окончательно достигла границ их родины? Появились характерные для этого признаки. Отрицательные отзывы, педантично собираемые шпионами партии, белые простыни на окнах, их часто вывешивали в последний момент перед прибытием союзников вместо флагов со свастикой, и значительный прирост приговоров военного суда в отношении «дезертиров» и так называемых пораженцев свидетельствовали о том, что вера в перелом войны среди населения быстро рассеивалась.

Похожие признаки обращали на себя внимание и на фронте, хотя здесь невозможно распознать какую-либо общую схему: «Если исследовать развитие военного положения, — спокойно подвела итог служба по проверке полевой почты группы армий „А“ в сентябре 1944 года после исследования солдатской корреспонденции, — обнаруживается значительная усталость от войны. Большое количество корреспондентов говорит о том, что солдатская служба уже порядком всем надоела, однако та же самая масса соглашается, скорее поневоле, чем с воодушевлением, что родина и фронт должны переноситься, чтобы не лишиться всего».

У нас была такая поговорка — «Лучше со святым крестом с войны прийти, чем с железным на ней погибнуть». В этом духе мы и действовали.

Несмотря на усталость солдат, бои не ослабевали. И это несмотря на то, что военные инстанции вплоть до самого высшего руководства перестали закрывать глаза на то, что эта война была проиграна. Это как с семейной тайной: все об этом знают, но никто не решается высказать это открыто или даже упомянуть. Несмотря на осознание бесперспективности борьбы, командующие всех уровней требовали от своих подчиненных продолжения борьбы, а исполнители приказов делали это, нисколько не задумываясь — особенно на Востоке, где антибольшевистская нацистская пропаганда и оправданный страх перед возможностью возмездия дополнительно подогревали дух борьбы.

И здесь армия осенью 1944 года дошла до границы с немецкой империей. Крупная наступательная операция Красной армии 22 июня 1944 года, в третью годовщину немецкого нападения на Советский Союз, принесла немецким группам армий поражение и самые большие потери со времен Первой мировой войны. В течение трех недель 28 соединений группы армий «Центр» были в той или иной степени разбиты. Военное крушение вермахта открыло Советам дорогу к Риге, Висле и Варшаве.

В Прибалтике вся немецкая группа армий была отрезана от остальных армейских подразделений. С военной точки зрения ее выжидательная позиция в так называемой Курляндии, в стороне от направления главного удара Красной армии, являлась бессмысленной. Наоборот: необходимое снабжение 700 000 солдат с моря отвлекало военно-морской флот от выполнения других задач.

Тем не менее и в Прибалтике девиз звучал так же: «Выстоять любой ценой». Это была прежде всего идеологически мотивированная предпосылка, которая основывалась на представлении, что «немецкий солдат» не имел права снова сдать без боя захваченную территорию.

Исполнителем этой директивы на месте Гитлер считал честолюбивого командующего группы армий Фердинанда Шернера [98], который как раз не принадлежал к числу скептиков в генералитете. Пятидесятидвухлетний генерал-полковник считал себя политическим солдатом в «войне мировоззрений». То, что это предвещало в дальнейшем, «курляндские воины», названные немецкой пропагандой героями, смогли ощутить очень скоро. За спиной у них было море. Поэтому отступление было невозможно, в то время как Красная армия осуществляла налеты, используя каждый раз все новые и новые силы. Вопреки отчаянному сопротивлению немецкие соединения оказались зажаты в маленькие «котлы».