Олег Платонов - Под властью зверя

В начале 20-х годов степень монополизации и централизации управления промышленностью снижается, однако не настолько, чтобы можно было говорить о самостоятельности развития промышленности. Наряду с системой главков была создана система преимущественно крупных сильно централизованных трестов, определявших всю политику промышленности. На долю 140 крупных трестов приходилось 90 процентов всех рабочих трестированной государственной промышленности, на остальные 240 трестов — только 10 процентов. Это свидетельствовало об очень высокой централизации управления промышленностью. Трудно было говорить и о самостоятельности трестов. За главками ВСХН сохранялось право общего руководства, определения направления хозяйственной деятельности, утверждения производственных программ и смет, обязательных для трестов, право распределения прибылей. Ограничивалось также право трестов распоряжаться своими основными фондами. Хотя предполагалось, что тресты могут продавать свою продукцию по договорным ценам, довольно часто постановлением ВСХН и СТО назначались обязательные цены.

Предприятия, входившие в трест, не имели права юридического лица, а считались его производственной единицей. Они не имели ни своего баланса, ни своей отчетности, не могли самостоятельно выступать на рынке. Руководители предприятий не знали точно, как работает их предприятие, так как балансы хорошо работающих предприятий сливались с балансами отстающих в один общий баланс треста. Такое положение не заинтересовывало работников предприятий в улучшении производства и проявлении инициативы. Мелочная регламентация деятельности предприятий со стороны трестов, а деятельности трестов со стороны главков ВСХН на деле перечеркивала многие возможности официально провозглашенного коммерческого хозяйственного расчета.

Для того, чтобы тресты не вступали во взаимную конкуренцию, не сбивали у друг друга цены, производится объединение трестов в торговые синдикаты, монополизирующие вопросы сбыта и снабжения той или иной отрасли в конечном счете в ущерб потребителю. синдикатам давались плановые задания ВСХН, которые они были обязаны выполнить любой ценой. А это еще раз накладывало ограничения на деятельность государственной промышленности.

Парадоксально, но именно эта мелочная государственная поддержка сдерживала развитие трестированной промышленности. Результаты деятельности государственных предприятий, несмотря на то что они обладали лучшим оборудованием, по мощности во много раз превосходящим частные предприятия, были совсем не утешительны. Частные и кустарные предприятия, несмотря на множество чинимых им препятствий, оказались гораздо более жизнеспособными и эффективными. Выработка на один человеко-день на частном предприятии составляла 29 рублей, а на государственном — только 18 рублей. Частная и кустарная промышленность, несмотря на значительные ограничения, развивалась быстрее государственной. 1600 мелких частных предприятий (с численностью занятых менее 50 человек) давали такой же объем продукции, что и 3300 мелких государственных предприятий. соревнование «кто кого» складывалось явно не в пользу государственных предприятий.

С июля 1924 года начали открываться частные кустарные предприятия. Для их деятельности никаких особых разрешений не требовалось, можно было нанимать до 10-ти рабочих (при моторе) и до 20-ти (без мотора). По переписи ЦСУ СССР, в 1923 году было зарегистрировано 166 тыс. кустарно-промышленных предприятий, из которых 88 процентов принадлежали частным лицам, 3 процента — кооператорам и 7 процентов — государству. За первый год кустари удвоили свою продукцию, что вызвало большое беспокойство Троцкого. « Что такое ремесло и кустарничество? — спрашивал он. — Это тот питательный бульон, из которого в прошлом развился наш капитализм… » Значит, его надо ограничивать, и на кустаря начинаются гонения. Если кустарь имеет учеников (а без учеников ему было нельзя), он объявляется эксплуататорским элементом, его обкладывают налогом, лишают избирательных прав, повышают плату за коммунальные услуги, детей в школу принимают в последнюю очередь и за высокую плату. Что ему остается делать? Бросить все и переходить рабочим на государственное предприятие.

Круговую оборону против дискриминационных мер приходилось держать и частным (или арендуемым) предприятиям. Для них и оборудование похуже, и сырье в последнюю очередь, и кредиты в меньшем объеме и на худших условиях. Частные предприятия постоянно чувствовали себя под угрозой закрытия, ощущали свою обреченность и неустойчивость существования. Отсюда крайне низкая доля накопления на частных предприятиях (в три раза ниже, чем на государственных).

Так постепенно путем создания особенно привилегированных условий для госпредприятий с одной стороны и ущемления частников и кустарей с другой стороны выращивалось хилое и мало жизнеспособное дерево монополизированной и сильно концентрированной промышленности, работники и руководители которой были слабо заинтересованы в ее развитии. Монополизированная промышленность могла поддерживаться «на плаву» только путем постоянного «вливания» в нее все новых и новых ресурсов, прежде всего за счет эксплуатации крестьянства, вынужденного платить за промышленную продукцию государственных предприятий в несколько раз больше ее действительной стоимости. При высокой себестоимости промышленной продукции ее качество было очень низким, а ассортимент крайне бедным. Проблемы качества продукции в середине 20-х годов встала так остро, что было созвано особое совещание по улучшению ее качества, [66] Председатель Троцкий Л.Д., секретарь Шухгальтер, члены Гринцер, Флаксерман, Шеин. (Еженедельник-журнал «Рабочей газеты» «Экран». 1926. № 13). потребовавшее еще сильнее завинтить гайки монополизации промышленности, сосредоточить в одних руках руководство производством и сбытом большей части промышленной продукции.

В 1925 году Троцкий предлагает экономическую политику «сверхиндустриализации», ставит вопрос сверхтемпов развития. Успехи восстановления, писал он, подводят нашу страну к «старту», с которого начинается подлинное экономическое состязание с мировым капитализмом, а потому особое значение приобретает проблема темпов. По его подсчетам, совокупность преимуществ, которыми располагала советская власть, позволяла вдвое-втрое, если не больше, ускорить промышленный рост по сравнению с дореволюционной Россией. Речь, следовательно, шла примерно о 18–20-процентном ежегодном увеличении промышленной продукции.

Будущий академик С.Г.Струмилин в своих статьях и книгах обосновывает «принципы социалистического планового хозяйства» и высказывается за необходимость «взвинчивания темпов» индустриализации и коллективизации. «Наша задача, — утверждает Струмилин, — не в том, чтобы изучать экономику, а в том, чтобы переделывать ее; никакие законы нас не связывают; нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять. Вопрос о темпах решают люди». [67] Плановое хозяйство. 1927. № 7 с.11.