Игнат Горелов - Николай Бухарин

Это могло бы случиться потому, что у нас не было в настоящем смысле этих слов экономических командных высот; в таких условиях мелкобуржуазная стихия плюс выделяющийся постоянно из этой стихии мелкий капиталист, который становится с каждым оборотом все более и более крупным, могли бы нас захлестнуть. Обеспечивая социалистический рост производительных сил, обеспечивая главную столбовую дорогу для поступательного движения социализма, мы должны были распускать вожжи для всего этого оборота в той мере, в какой это не угрожает нам; обеспечить условия, в которых мы были бы достаточно конкурентоспособными, чтобы в процессе развертывающейся экономической борьбы, а не зажима побеждать своего конкурента. Когда мы только что вступили в теперешний товарооборот и делали робкие шаги в этом направлении, мы отлично сознавали то громаднейшее значение, которое имеют командные экономические высоты. Но когда мы эти высоты взяли, это были почти пустышки. У нас были железные дороги, но они не ходили; банки с обесцененными деньгами и т. д. и т. п. Значит, здесь надо было быть в величайшей степени осторожным, и нам представляется, что именно поэтому у Владимира Ильича был тот план, который назван нами первым вариантом, первым его стратегическим планом. Надо было, прежде всего, как-нибудь укрепить свои командные высоты. Из чего? Единственный источник, который предполагался, это был иностранный капитал, концессии. Им предполагалось подпереть командные верхушки, чтобы себя укрепить — в результате этого приобрести известную маневроспособность.

Что произошло за время от первого варианта до второго? К этому времени выяснилось, во-первых, что иностранный капитал не очень склонен помещать себя в пределах нашего Союза. Мы сейчас имеем чрезвычайно мало концессионных договоров, но тогда их было еще меньше (в скобках замечу, иностранный капитал начнет к нам приливать в значительных размерах только тогда, когда мы сами окрепнем). Второй факт заключается в том, что мы сами оказались в состоянии развивать наши внутренние силы так, как не рассчитывали даже очень большие оптимисты из нашей среды. Из смрада, из гнили, из голода и холода мы вылезаем довольно быстро, без посторонней помощи и без уплаты процента за оную помощь. Это стало уже ясно к тому времени, когда тов. Ленин еще был жив.

Наконец, третье, что стоит в связи с этим: оказалось, что командные высоты на почве хозяйственного роста укрепились в достаточной мере. Мы имеем командные высоты по-настоящему, как командные высоты, т. е. у нас железные дороги стали ходить, наша индустрия стала работать, мы начали организовывать банки, мы стали подбираться к оздоровлению нашей государственной финансовой системы.

Поскольку мы реально получили командные высоты, постольку, совершенно естественно, произошло перемещение классовых сил. Если у нас нет банков, а создается мелкобуржуазная кооперация, то она нас давит. А если у нас есть банки, то она от нас зависит: мы ее кредитуем; если мы ходим голенькими, то кулак нас побеждает экономически, а если он является вкладчиком наших банков, он нас не победит. Мы ему оказываем помощь, но и он нам. В конце концов, может быть, и внук кулака скажет нам спасибо, что мы с ним так обошлись.

Совершенно естественно, что в этой новой обстановке нужно было принять новый вариант. Получилось новое соотношение сил и новое сочетание экономических отношений. С той поры как мы получили в свои руки живую, обросшую мясом, плотью и всем прочим, чем полагается, промышленность, должна была измениться наша политика: меньше зажима, больше свободы оборота, потому что эта свобода нам менее опасна. Меньше административного воздействия, больше экономической борьбы, большее развитие хозяйственного оборота. Бороться с частным торговцем не тем, что топать на него и закрывать его лавку, а стараться производить самому и продавать дешевле, лучше и доброкачественнее его.

Если мы сами сильны, если в наших руках сосредоточена действительная экономическая мощь, если мы владеем действительными могущественными экономическими, хозяйственными высотами, то развязывание экономического оборота нам не страшно. Мы сами растем.

Вот новая обстановка, в которой совершенно естественно у т. Ленина мог зародиться план, гениально предвосхищавший ход событий и служащий нам путеводной нитью и на будущее. Сейчас дело идет о том, чтобы развитие мелкобуржуазных хозяйственных стимулов поставить в такие условия, чтобы оно вместе с частным накоплением все в возрастающей степени обеспечивало укрепление нашего хозяйства. Раньше шло разрушение нашего пролетарского хозяйства; тогда мелкое производство было выгоднее крупного, и в голом факте обладания крупными заводами мы, по сути дела, еще не имели решающего преимущества; но когда начинается хозяйственный подъем, мы с каждой минутой, с каждым часом будем ощущать все большую силу. Чем больше будет загрузка наших заводов, тем более массовым будет наше производство, тем больше город будет вести деревню; рабочий класс тем мягче и в то же время прочнее будет вести крестьянство к социализму.

Когда идет разруха по всему фронту, тогда деревня усиливается в противоположность городу, мелкое производство получает преимущество перед крупным; когда начинается подъем, руководящая роль города становится непреодолимой, и так как мы уже в эту полосу вступили, то есть все основания полагать, что, усиливаясь во всеувеличивающейся прогрессии, мы достигнем очень быстрого темпа развития.

Среди рабочего класса и в нашей партии встречаются такие товарищи, которые настроены в отношении крестьянства цеховым образом: какое, мол, дело нам до деревни! Эту манеру рассуждений нужно оставить потому, что ничто сейчас так не вредно, как непонимание того, что наша промышленность зависит от крестьянского рынка.

Социалистическая промышленность зависит от количественных и качественных изменений в крестьянском спросе. Но что значит спрос со стороны крестьянского хозяйства? Спрос со стороны крестьянского хозяйства существует двоякий: спрос потребительский, т. е. спрос на мануфактуру, ситец и т. д., и спрос производительный, т. е. спрос на с.-х. орудия, на средства производства всякого рода.

От чего зависит потребительский спрос сельского хозяйства, т. е. от чего зависит, скажем, количество мануфактуры, которое спрашивает крестьянство? Оно зависит от состояния и темпа развития крестьянского хозяйства.

Платежеспособный спрос крестьянства определяется, прежде всего, состоянием крестьянского хозяйства, его высотой, развитием производительных сил этого хозяйства. Этот спрос будет развиваться в меру того, как будет развиваться и спрос производительный, т. е. постольку, поскольку крестьянство будет улучшать свое хозяйство, двигать его вперед, вводя все большее количество лучших орудий, повышая хозяйственную технику, методы обработки и т. д. Отсюда совершенно ясна необходимость процесса накопления в крестьянском хозяйстве, чтобы не все проедалось и растрачивалось, а чтобы часть средств шла на покупку сельскохозяйственных орудий и т. п.