Амиран Урушадзе - Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону

Незнакомцы заявили, что являются посланниками царя Ивана Алексеевича (брата и соправителя Петра I) и прибыли с грамотой донским казакам от государя. Донцы созвали круг, и священник Василий прочел присланную грамоту. Ее содержание сильно взволновало казаков. В тексте, от имени царя Ивана Алексеевича, говорилось, что бояре открыто фрондируют против царской власти и отказываются подчиняться. Царь сожалел о казни Ивана Хованского — предводителя Стрелецкого бунта 1682 года и политического союзника старообрядцев. Завершалась грамота ругательствами в адрес патриарха Иоакима, решений Поместного собора 1681–1682 годов и исправленных по греческим образцам духовных книг. Государь призывал казаков идти на Москву для защиты истинной веры и династии.

Часть казаков была готова откликнуться на царский призыв и идти на Москву бить бояр. Но другая группа во главе с атаманом Фролом Минаевым отказывалась верить в подлинность грамоты и предлагала отправить в Москву посольство для подтверждения полученных известий. Речь атамана, в которой он объявил о сложении с себя полномочий в случае, если казаки решат идти на Москву, несколько успокоила страсти. Фрол Минаев разъяснял казакам, что своими действиями они не помогут, а навредят государям-соправителям: «Хотят де идти на государей своих, кто де их поит и кормит, и кто де их казаков, впредь станет жаловать таким многим жалованьем за их войсковую службу». По мнению историка Василия Дружинина, эти слова произвели сильное действие, казаки последовали совету Фрола Минаева и порешили отправить в Москву посольство (станицу).

Черкасск атаману Минаеву удалось удержать, но на Верхнем Дону казаки заволновались сильнее: открыто высказывали намерение идти на Москву, ругали бояр и патриарха. Ситуация изменилась после того, как на Дон прибыли представители российского правительства, которые объявили казакам, что грамота, вызвавшая так много споров, подделка. Фрол Минаев с группой именитых казаков предложили выдать на расправу троицу, которая принесла на Дон ложную царскую грамоту. Но другая часть казаков решительно этому воспротивилась. Здесь важно, что атаман Фрол Минаев и его промосковская партия выступали не только как противники старообрядцев, но и как отступники от традиционного казачьего права, выраженного в знаменитом «С Дону выдачи нет». Защитники же староверия одновременно стояли и за старинные казачьи заветы. Конфликт развивался в двух измерениях: старообрядцы против никониан и традиционалисты против лоялистов. Подателей грамоты-подделки круг решил не выдавать.

Такой расклад позволял старообрядцам по-прежнему рассчитывать на Дон как на укрытие от правительственных репрессий. Как заметил Василий Дружинин, «многократные царские грамоты о разорении раскольничьих пустынь оставались на Дону без исполнения». Не стоит думать, что старообрядцы были заняты лишь поиском безопасного пристанища. Получив относительную свободу на Дону, их проповедники стали вести активную деятельность в казачьих поселениях. Борьба продолжалась, и сторонникам старой веры нужны были неофиты-заступники. Старообрядцами из числа влиятельных донских казаков были Самойла Лаврентьев, Кирей Чурносов, Павел Чекунов, Лев Белгородец, Пахом Сергеев.

Его отцом был калужский стрелец, который ушел на Дон в казаки вместе с семьей. Стрелецкий сын Самойла быстро приобрел славу храброго казака и верного товарища. В 1681 году он был уже атаманом зимовой станицы — большого казачьего посольства в Москву, которое обыкновенно отправлялось зимой за жалованьем и порохом, а обратно на Дон возвращалось весной. Зимовую станицу возглавляли только известные и наиболее авторитетные казаки.

В 1680-х годах Самойла Лаврентьев близко сходится со старообрядцами, которые регулярно бывали в его черкасском доме. Лаврентьев был сторонником свободного, независимого Дона, и, вероятно, именно это толкнуло его в ряды староверов, боровшихся с церковной реформой и ее последствиями. Зимой 1686 года, когда войсковой атаман Фрол Минаев отправился в Москву, на его место заступил Лаврентьев. Казак-старовер решил действовать и попытался утвердить на Дону старообрядчество как главенствующее учение. Поэтому Лаврентьев поддерживал деятельность проповедников-старообрядцев. На Дону распространялись «старые» церковные книги, службы проходили без упоминания царя и патриарха. Атаман заботился об объединении всех казачьих старообрядческих общин, способствовал налаживанию между ними связи и взаимной подмоги. Дипломатические усилия Самойлы Лаврентьева увенчались тем, что с калмыцким владетелем был заключен антимосковский союз. Однако активные противники староверия среди донских казаков отправили на атамана-старовера несколько доносов, к которым в Москве отнеслись с полным вниманием. Фрол Минаев вернулся на Дон и, после упорного политического противостояния, смог оттеснить Лаврентьева с должности атамана. Сил и влияния партии казаков-староверов хватило только на то, чтобы оттянуть выдачу Самойлы Лаврентьева с Дона в Москву. 5 мая 1688 года Лаврентьева и других видных старообрядцев доставили в Посольский приказ. Следствие быстро установило их вину и приговорило к смерти. 10 мая Самойла Лаврентьев, Павел Чекунов и Лев Белгородец были казнены «за Московой рекой, на Болоте».

Казаки-староверы боролись за Дон, свободный от Москвы и в политическом, и в церковно-религиозном смысле. Кирей Чурносов предлагал план по формированию независимой церковной организации на Дону, которую должен был возглавить выборный патриарх. Но промосковская партия Фрола Минаева, заручившись военной поддержкой правительства, начала полномасштабную войну со старообрядцами, которая продолжалась на протяжении 1688–1689 годов. По словам историка Николая Мининкова, это противостояние стало «первой в истории донского казачества братоубийственной войной, когда дело доходило до поголовного истребления казачьих поселений самими же казаками». Казаки-старообрядцы проиграли, частью примирились, но остались на подозрении у победителей, а частью ушли на Кубань и Северный Кавказ.

Воронежский епископ Митрофан должен был вести духовную борьбу с расколом на Дону, именно этого от него ожидали в Москве. Но какую тактику выбрать? Вступать в публичные диспуты-поединки с духовными лидерами старообрядцев? Митрофан был свидетелем знаменитого спора о вере между старовером Никитой Добрыниным (Пустосвятом) и патриархом Иоакимом в Грановитой палате Кремля 5 июля 1682 года. Старообрядцы объявили о полной победе своего полемиста, и это сильно встревожило население столицы.

Публичные дискуссии были столь же опасны, сколь и эффектны. Митрофан решил действовать осторожно, но системно. Воронежский епископ руководил масштабной кампанией по дискредитации учения староверов. С этой целью он направлял на Дон своих лучших священников, которые снабжались специальной литературой — уветами на раскольников. Одним из наиболее известных произведений такого рода стал «Увет духовный» архиепископа Холмогорского и Важеского Афанасия, который также участвовал в споре о вере. «Увет духовный» содержал критику старообрядцев, которые, как сказано в заглавии произведения, «восташа на святую церковь и зле падоша». Митрофан перестроил повседневную жизнь донских монастырей, которые формально относились к Рязанской епархии или напрямую к Московскому патриархату, однако на деле подчинялись решениям казачьего Войскового круга. Воронежский епископ постепенно ликвидировал эту практику и уже спустя несколько лет после приезда в епархию полностью контролировал местные монастырские обители. В своих действиях Митрофан опирался на помощь и поддержку Москвы, подчеркивая в общении со столицей сложность условий, в которых он служил: «У нас место украинское и всякого чину люди обвыкли жить неподвластно, по своей воле». Это касалось не только донских староверов, но и остальной паствы епископа, среди которой находились любители пограбить церковь или пьянствовать в пост. Митрофан не стеснялся крутых мер: заковывал в кандалы, отправлял в тюрьму, отлучал от церкви.