Амиран Урушадзе - Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону

Вкупе с военно-политическим давлением на донских староверов, такая тактика в конце XVII столетия позволила правительству и Церкви свести к минимуму влияние старообрядческих общин и укрепить позиции православия на южных рубежах Российского государства.

Воронежский епископ Митрофан был человеком переходной эпохи в церковной жизни. Он активно участвовал в преобразовательной деятельности Петра I: жертвовал на постройку кораблей, которые сходили с воронежских верфей, препятствовал бегству работников-корабелов. О значении усилий воронежского епископа говорит то, что после взятия Азова в 1696 году Петр I одному из первых повелел сообщить радостную новость Митрофану. Весь административный опыт Митрофана свидетельствовал о том, что в одиночку, без помощи государства, Церкви не справиться с многочисленными вызовами. Это вело епископа к идее тесного союза царской власти и церковной организации, которая подразумевала включение Церкви в систему государственных институтов. Такая модель была реализована в ходе церковной реформы Петра I, которая привела к коренному изменению структуры церковного управления и учреждению Святейшего синода как высшего института управления Русской церкви.

Воронежский епископ продолжал свое служение до 1703 года, когда 23 ноября на восемьдесят первом году жизни умер. На похороны приехал царь, который остановил священников, собравшихся нести тело Митрофана к могиле, и обратился к своей свите: «Стыдно нам будет, если мы не засвидетельствуем нашей благодарности благодетельному сему пастырю отданием ему последней чести, вынесем тело его сами».

25 июня 1832 года епископ Воронежский Митрофан был причислен к лику святых Русской православной церкви.

6 декабря 1812 года, Санкт-Петербург. Император Александр I утвердил доклад близкого к монарху вельможи главноуправляющего духовными делами иностранных вероисповеданий Александра Голицына. Доклад этот был посвящен вопросу об учреждении в Санкт-Петербурге Библейского общества, которое создавалось по образцу Британского и иностранного Библейского общества, начавшего свою активную деятельность еще в 1804 году. Цель Библейского общества была ясна — печатание и распространение Библии на различных языках. При этом библейский текст не сопровождался какими-либо комментариями с конфессиональным уклоном. Это был проект масштабного распространения «чистого» библейского текста. Александр Голицын убедил царя в благотворности учреждения Библейского общества, которое было способно принести Библию в каждый крестьянский дом, больницу, тюрьму, в каждый медвежий угол бескрайней державы Александра I.

Вскоре общество приступило к печатанию Библии на различных языках. Первыми стали тексты на финском, немецком и армянском, затем последовали издания «французской» и «русской» Библии. Издание Священного Писания на русском языке стало громадным культурным событием. Переводу способствовало покровительство Александра I. В заявлении Библейского общества 1816 года с восторгом говорилось о том, что император «сам снимает печать невразумительного наречия, заграждавшую до ныне от многих из россиян евангелие Иисусово, и открывает сию книгу для самых младенцев народа, от которых не ея назначение, но единственно мрак времен закрыл оную».

В первые годы существования деятельность общества пользовалась большой популярностью. Капитал Российского Библейского общества быстро пополнялся за счет благотворительности и добровольных пожертвований. Тиражи издаваемых книг быстро продавались по весьма умеренным ценам. Как отметил историк Александр Пыпин, «запасы, назначаемые для продажи, расходились иногда в несколько часов». Кроме Библии, общество со временем стало печатать религиозно-философские сочинения, которые принято относить к мистической литературе: «Тоска по отчизне» Иоганна Юнга-Штиллинга (1740–1817), «Блаженство верующего, в сердце которого обитает Иисус Христос» Иоганна Госснера (1773–1858) и другие подобные.

Общество распространяло влияние по всей территории империи Романовых и являло собой редкий на российской почве пример общественного интереса, гражданской инициативы. Распространение Священного Писания на русском языке сделало его доступным для понимания, а главное — самостоятельного толкования в крестьянской массе, среди мещанства, в кругу казачества. Близость божественного откровения провоцировала духовные искания, которые фокусировались уже не на особенностях обрядовой стороны какого-либо христианского исповедания, а вели к рефлексии о высшей религиозности, первоначальной необходимости «внутренней» церкви и, в конце концов, о личном слиянии с божественным духом.

Еще одним следствием деятельности общества стало развитие веротерпимости. Члены общества и его сторонники видели в униатах, протестантах, монофизитах, квакерах равноправных братьев-христиан. Толерантным становилось отношение и к староверам, что совершенно не устраивало консерваторов в Церкви и российском правительстве.

Растущая популярность общества и покровительство со стороны Александра I заставляли губернских чиновников и провинциальных дворян, многие из которых были очень далеки от искреннего согласия с целями Библейского общества, активно поддерживать его деятельность как дань монаршему увлечению. К началу 1820-х годов деятельность общества приобретает казенно-официозный характер, а в административном отношении оно держится только на благосклонности царя.

После 1812 года Александр I много размышлял о своеобразной концепции политического христианства. Историк Александр Пыпин пишет: «В мыслях императора носилась перспектива нового порядка вещей, который должен был состоять в господстве христианско-патриархального правления народами». Увлечениям императора соответствовали успехи Библейского общества и появление в России ряда влиятельных светских мистиков. Наиболее известными из них были баронесса Варвара Юлия фон Крюденер (1764–1824) и американский квакер французского происхождения Стефан (Этьен) Греллэ-де-Мобилье (1773–1855). Крюденер проповедовала идею мистического единения всех христиан и прославилась своими пророчествами. Особую известность ей принесло удачное предсказание побега Наполеона с острова Эльбы в 1815 году, которое обеспечило ей благосклонное внимание Александра I. Крюденер была вхожа в администрацию Российского Библейского общества, а ее брат барон Борис Фитингоф заседал в комитете общества. Проповеднице даже удалось убедить царя в необходимости предоставить германским пиетистам (религиозным группам, отрицавшим значение догматики и признававшим ключевую роль личного благочестия, постоянного живого общения с Богом) свободные земли в Новороссийском крае и Бессарабии. Немецкие пиетисты действительно организовали несколько колоний в Северном Причерноморье, но массового переселения не случилось.