Андрей Соколов - От военпрома к ВПК: советская военная промышленность. 1917 – июнь 1941 гг.

Органы НКВД, КПК и КСК должны были приступить к проверке деятельности и личного состава главных управлений НКОП. Возникла крайне нервозная обстановка, в которой работники Военпрома, и раньше склонные сваливать огрехи развития военной промышленности на других, проявили себя далеко не с лучшей стороны. В мае 1937 г. в связи с арестом директора авиазавода № 22 С.Л. Марголина КПК стала «раскручивать» цепочку вредителей в авиапромышленности [539] ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 12. Д. 180. Л. 28. . То, что раньше подавалось в качестве достижений, начинает представляться в ином свете. В январе 1937 г. директор Амурского судостроительного завода, докладывая о причинах задержек в его пуске и настаивая на дополнительных капиталовложениях, указывал на полное отсутствие инфраструктуры: нет жилья, нет школ, нет учителей. Ничего нет даже у работников НКВД [540] АП РФ. Ф. 3. Оп. 46. Д. 550. Л. 94–97. .

Началось выяснение отношений, противостояние работников НКО и НКОП, поиски виновников недостатков, весьма схожие с доносами руководителей друг на друга, Так И.П. Павлуновский в письме в ЦК все недостатки в артиллерии попытался свалить на НКО. «Наблюдаются — писал он, — крупные недочеты, которые являются отнюдь не случайными ошибками, а следствием сознательных действий, направленных на ослабление РККА, свидетельством того, что там работает хорошо законспирированная и очень влиятельная организация». В письме содержались явные намеки на деятельность замнаркома НКО Тухачевского и начальника АУ НКО Ефимова [541] Там же. Д. 338. Л. 144–152. .

В мае 1937 г. Рухимович представил в СНК и ЦК ВКП (б) свой доклад «О мерах ликвидации и предупреждении вредительства в военной промышленности», в котором пытался отвести обвинения работников НКОП и свалить недостатки на прежнее руководство Наркомтяжпрома. В докладе в резкой форме критиковались « наркомтяжпромовские методы руководства », приведшие, по его словам, к серьезному ослаблению обороноспособности страны. Указывалось на бюрократизм и безответственность в работе различных главков, на несовпадение плановых и текущих заказов, слабую кооперацию и т. д. [542] ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 12. Д. 440. Л. 39–41. Все эти явления, безусловно, имели место в Военпроме, как и во всей промышленности СССР. Попытка осуждения «наркомтяжпромовских методов» была попыткой с негодными средствами, ибо руководство ведомством было тесно связано с личностью Орджоникидзе и самого Рухимовича.

В мае же КПК, докладывая руководству о состоянии танкостроения в стране, существующие в нем недостатки прямо связывало с вредительством, в результате которого в 8-м главке НКОП якобы царит полная растерянность, возникли панические настроения. Указывалось и на характер вредительских акций. Прежде всего — срыв плановых заданий. Завод им. Ворошилова сдал всего 17 танков вместо 400–500, а к производству машины Т-46 совершенно не подготовился. При реализации проекта «Виккерс» (танк Т-26) был допущен целый ряд отступлений, которые ухудшили качество мотора. Ни один из установленных двигателей не дал гарантийного срока. Изготовленные по чертежам машины сразу выходили из строя. На опытном заводе № 185 работы якобы попали в руки вредителей. Назывался директор завода Барыков (Н.В. Барыков) — бывший троцкист. Говорилось, что вредитель Зигель (М.П. Зигель) сконструировал танк, «который не плавает и не ходит, однако же был представлен к ордену Красной Звезды». Делался вывод, что начальник главка К.В. Нейман проявил политическую близорукость [543] ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 12. Д. 383. Л. 121–125. .

На репрессии в военной промышленности повлияло разоблачение «военно-фашистского заговора в РККА». Главной фигурой обвинения на июньском процессе 1937 г. был замнаркома НКО Тухачевский, ранее тесно связанный с руководством военной промышленностью (с апреля 1937 г. еще начальник боевой подготовки РККА). Одним из пунктов обвинения была заговорщическая и изменническая деятельность в пользу Германии и Польши. На июньском совещании Военного Совета НКО 1937 г. Ворошилов, предъявляя счет «заговорщику» и «шпиону» Тухачевскому, в качестве примеров вредительства указывал на его «глупости» относительно десятков тысяч танков и самолетов. Это и было, по его мнению, вредительство, рассчитанное на то, что «мы простачки, дурачки, может быть, клюнет». В течение июня — июля 1937 г. последовали аресты военных, имевших, как видно из ранее приведенных документов, прямое касательство к военной промышленности, а также и самих работников Военпрома, в том числе на заводах.

Директор Тульского патронного завода М.Л. Сорокин докладывал Сталину и Молотову о «запущенности завода», писал об огромной текучести кадров, неправильной оплате труда. Заработки, указывал он, ниже 200 руб., а чтобы удержать рабочих нужно как минимум платить 225 руб. Об ИТР — никакой заботы. Из 1500 мастеров едва два десятка с высшим образованием. Высок удельный вес ручной работы, поглощающий 40–50 % рабочего времени. Убытки от брака на заводе — 4,5 млн руб. Военприемщики бракуют до 60 %, затем военпред АУ — еще 30 %. Трехстепенная система приемки (заводская, главк, военпред) вносит хаос в производство. При этом приемщики занимаются крючкотворством и формальными придирками. В результате тысячи деталей идут в брак и летят на свалку. Жилищные условия работников — отвратительные, детские сады перегружены, яслей нет. Все эти явления, по мнению автора письма, это следствие вредительской работы в Военведе, намекая на то, что и НКОП в лице Рухимовича никаких мер не принимает. «Поэтому на заводе действуют вредительские банды и шпионы еще с царского времени. Хотя несколько человек арестовано, необходима, указывал автор, более глубокая “прощупка”». Самым поразительным во всем этом является обыденность апелляции к репрессиям, которая тесно увязывалась с обычным ходом производственного процесса. Так, в заключение директор писал: «Нужны новые станки, которые позволили бы заменить до 4 тыс рабочих, а производство увеличить в 2–3 раза, нужно дать новых специалистов» [544] Там же. Л. 205–209. .

Насколько широкой была угроза быть арестованным, свидетельствует документ, поступивший из 10-го управления НКОП. В нем все недостатки в развитии точного машиностроения, которые можно отнести ко всем отраслям, объяснялись действиями вредителей. Якобы конкретные пути, формы и методы вредительства состояли в недопустимо медленном освоении новых приборов и автоматов, игнорировании современных методов конструирования на основе типовых нормализованных деталей, узлов и комбинатов, неправильной организации научной и конструкторской работы, крайне низком уровне технологии производства приборов («вредительская установка на невозможность применить высокопроизводительные специальные и агрегатные станки, штампы и приспособления, механизацию сборки вследствие специфики приборостроения»). Вредители будто бы затягивали строительство новых заводов до 7–8 лет, что определяло низкую эффективность капитальных вложений. Капиталовложения распределялись неправильно. Специализация заводов умышленно строилась так, чтобы нагромоздить на одном заводе сотни различных номенклатур, не связанных между собой ни единством потребителя, ни конструктивно-технологически, что задерживало массовый выпуск приборов и создавало возможность в случае диверсии лишить обслуживания целые отрасли. Подготовка кадров конструкторов, специалистов, рабочих велась не в том количестве и не тех квалификаций, которые требовались заводам. Планирование и организация производства искажались, планы всячески занижались, цены на изделия увеличивались, допускалось превышение фонда заработной платы, отсутствовало техническое нормирование, допускалась штурмовщина при выполнении заданий. Всячески занижались производственные мощности, оборудование поставлялось некомплектно. Заявки от HKО, Главсевморпути, ГУГФ, НКВД и других органов на точное оборудование своевременно не поступали, включая главки НКОП.