Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

Наполеон особенно переживал две из своих потерь. Погибли в Сирии его первоклассный переводчик, востоковед Жан Мишель Вантюр де Пароди и, главное, боевой генерал, начальник инженерных войск и личный друг главнокомандующего Луи-Мари-Жозеф Каффарелли. Этот «сорви-голова» в генеральском чине потерял ногу на Рейне, когда служил офицером Самбро-Маасской армии, и в Египет за Наполеоном отправился с деревянным протезом, что не мешало ему сражаться с исключительной храбростью, которая удивляла и влекла к нему солдат. Он был прост с ними, допуская по отношению к себе с их стороны шутки и фамильярность. Однажды, когда он стал говорить солдатам, затосковавшим по Родине, что и в Египте хорошо, один из них воскликнул: «Вам-то что! У вас одна нога во Франции!» [950] Наполеон Бонапарт. О военном искусстве. С. 476.

20 апреля под Сен-Жан д’Акром Каффарелли был тяжело ранен. Теперь врачи ампутировали ему руку, но спасти его не смогли: он умер после шести дней страданий и бреда, сразу после того как Наполеон навестил его в лазарете в последний раз [951] См. там же. С. 630. . В записках на острове Святой Елены Наполеон вспоминал о нем так: «Это был хороший человек, бравый солдат, верный друг, отличный гражданин» [952] Там же. С. 425–426. .

Разумеется, непобедимый дотоле «чудо-генерал» Бонапарт очень тяжело переживал постигшую его неудачу у Сен-Жан д’Акра. Это было его первое поражение — первое из четырех, которые он как полководец потерпел за всю свою жизнь, выиграв при этом больше 50 сражений (вторым проигрышем станет для него Асперн в 1809 г., третьим — Лейпциг в 1813, четвертым и последним — Ватерлоо в 1815 г.). Но не это главное. Главное в том, что рухнули его, пожалуй, слишком далеко идущие восточные планы. Через много лет на Святой Елене он признавался Э. Лас Казу: «Если бы Сен-Жан д’Акр был взят французской армией, это повлекло бы за собой великую революцию на Востоке, главнокомандующий армией создал бы там государство, и судьба Франции сложилась бы совсем иначе» [953] Las Cases E. Le mémorial de Sainte-Hélène. Р., 1894. T. 1. Р. 141. . Да, если бы этот «ключ к Индии» был взят… Но теперь все мечты о «великой революции на Востоке» пришлось оставить. «Полет моего воображения оборвался в Сен-Жан д’Акре», — так будет он досадовать и многие годы спустя [954] Цит. по: Кастело A. Бонапарт. C. 259. .

А. 3. Манфред выдвинул интересную, но спорную гипотезу о причинах неудачи сирийской и в целом египетской кампании Наполеона. По его мнению, «пагубно влиял и на французских солдат, и на самого Бонапарта завоевательный характер войны в Египте <���…>. Под палящими лучами африканского солнца, в изнуряющих походах по раскаленным пескам пустыни — во имя чего? ради чего? — блекли или, может, даже испарялись революционные чувства, верность республиканским принципам, революционный патриотизм, воодушевлявшие еще недавно тех же солдат в итальянской кампании» [955] Манфред A. 3. Цит. соч. С. 193–194. Курсив мой. — Н. Т. .

Против этой гипотезы есть два существенных возражения. Во-первых, египетская кампания для французов имела не только завоевательный, но и освободительный характер: французские солдаты пришли с Наполеоном в Египет во имя и ради освобождения египтян от феодально-средневекового гнета мамлюков и ради устройства на прародине человечества современных форм цивилизации. Они и в Сирию навстречу туркам шли не только ради завоеваний, но и во имя защиты уже преобразуемого на французский манер Египта от турецкой агрессии. Это — первое. Во-вторых, блистательные победоносные кампании Наполеона 1805–1807 гг. тоже ведь заключали в себе (наряду с оборонительным) завоевательный компонент, но разве сказался он пагубно на самом Наполеоне и его солдатах? Конечно, нет.

Думается, причины египетского фиаско Бонапарта надо искать в географической, природной, национальной, религиозной, социальной специфике региона , плюс в чисто военных и даже технических моментах. Пагубно влияла на французов в Египте и Сирии совокупность таких факторов, как экзотика и удаленность театра военных действий, тяготы жутких переходов через пустыни с вспышками чумы, национальные предрассудки, уходившие корнями во времена фараонов, непостижимость мусульманских канонов и обрядов, забитость населения, еще не готового к восприятию европейских норм жизни. Кроме того, положение армии Наполеона усугубила потеря флота и, как следствие, изоляция французов в Египте без надежды на подкрепление из Франции.

Наполеон сумеет, несмотря ни на что, вновь поднять моральный дух своей армии, который, казалось, необратимо упал после Сен-Жан д’Акра. Для этого ему потребуется мобилизовать все возможные пути и средства налаживания дисциплины и всю силу своего личного, феноменально магнетического влияния на солдатскую массу.

А пока 14 июня 1799 г. 11 тыс. участников похода к Сен-Жан д’Акру вступили в Каир, соединились с войсками, оставленными здесь на время того похода, и таким образом вернулись из статуса Сирийской в статус Восточной армии. Уже в те дни их настроение и, соответственно, боевой дух стали заметно меняться к лучшему. Наполеон вспоминал об этом очень эмоционально: «Французы, вернувшиеся из Сирии, испытали при виде Каира такое же удовлетворение, какое испытали бы при виде своей Родины» [956] Наполеон Бонапарт. О военном искусстве. С. 634. .

В Каире теперь Наполеон провел целый месяц. Его солдаты — возвращенцы из-под Сен-Жан д’Акра за это время отдохнули и восстановили свою боеспособность. «Полки восполнили убыль большим числом людей, находившихся в запасных частях или выписанных из госпиталей, — читаем в записках Наполеона. — Были сформированы четыре роты из тяжелораненых и инвалидов с ампутированными конечностями; им была поручена оборона цитадели и башен. Кавалерия занялась пополнением конского состава (за счет арабских скакунов. — Н. Т.), артиллерия доукомплектовывалась» [957] Наполеон Бонапарт. О военном искусстве. С. 634. .

Простой люд Каира встретил возвращение «Султана Кебира» с покорностью (как он мог встретить и Джеззара-пашу), а светская и религиозная элита — даже с подобострастием. Старейший и авторитетнейший шейх Эль-Бакри при вступлении Наполеона в город подарил ему на глазах многотысячной толпы зевак «великолепного черного арабского скакуна с чепраком, расшитым золотом, украшенным жемчугом и драгоценными камнями. Лошадь на поводу вел юный мамлюк, раб шейха, подаренный вместе с лошадью» [958] Кастело А. Бонапарт. С. 260. .