Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

По мере того как шла вся эта работа, сам император как бы знакомился со своей страной, старался дать подданным случай и возможность лицезреть своего монарха. В тридцатых годах он совершил ряд поездок по России. Эти поездки охватывали почти всегда довольно значительный район, но при той быстроте, с какой обыкновенно ездил Николай Павлович, бывали большей частью не особенно продолжительны; пребывание в отдельных городах и местностях точно так же было почти всегда очень кратковременным. Государь отправлялся, обыкновенно, в свои поездки по России ранней осенью, в начале сентября; к концу октября или в первых числах ноября он возвращался уже в столицу. Целью поездок было преимущественно смотры местных войск, осмотр крепостей и укреплений и т.п. Почти всегда, однако, государь успевал заглянуть в местные гражданские учреждения, особенно приказы общественного призрения, больницы, учебные заведения, различного рода благотворительные учреждения и т.п., а также осмотреть местные достопримечательности и памятники старины. За это время Николай Павлович объездил почти всю Европейскую Россию по ее главным трактам; побывал в Пскове, Новгороде, Смоленске, Бобруйске, Киеве, Полтаве, Харькове, Тамбове, Воронеже, Ор ле, Туле; дважды проехал по Волге: один раз от Ярославля до Нижнего, другой – от Нижнего до Казани; посетил Крым и Кавказ и почти каждый раз заезжал в Москву. Самое большое путешествие было совершено в 1837 году. Государь выехал на этот раз из столицы довольно рано – 31 июля. Он проехал через Псков, Динабург, Ковно, Вильно, Бобруйск и Киев, осматривая по пути все эти города, в Вознесенск, куда прибыли посетившая за это время Москву императрица и наследник цесаревич, совершавший в этом году точно так же большую образовательную поездку по России. В Вознесенске происходили большие маневры в присутствии иностранных гостей: австрийского эрцгерцога Иоганна, прусских принцев Августа и Адальберта и мн. др. Эти маневры имели такое же политическое значение, какое в свое время имели Калаш и Теплиц. Государь оставался здесь более двух недель, с 17 августа по 4 сентября, и выехал отсюда, в сопровождении наследника, в Николаев и Одессу, а отсюда, уже и с императрицей, в Севастополь. Осмотрев 13 сентября Черноморский флот, государь посетил Бахчисарай и Симферополь и проехал отсюда через Артек и Массандру по южному берегу до Алупки. Оставив императрицу в Алупке, Николай Павлович вместе с наследником посетил Анапу, Геленджик и Керчь и отсюда уже один двинулся на Кавказ. Главной целью поездки на Кавказ было посещение Грузии и Армении и осмотр закавказских укреплений. Путь государя шел на Ретут-Кале, куда он прибыл 27 сентября, Поти и Кутаис, где ему был устроен торжественный прием князьями и дворянами Имеретии. Отсюда государь проехал на Ахалцих, Гумры, переименованный им в Александрополь, посетил Эчмиадзинский монастырь и Эриван, где принял наследника персидского трона семилетнего принца Валията, и двинулся отсюда в обратный путь на Тифлис, куда и прибыл 2 октября. В местном управлении, ревизуемом в это время сенатором Ганом, государь открыл большие недостатки и злоупотребления и некоторых лиц из высшей администрации тут же подверг строгой каре. С зятя главноуправляющего в то время краем бар. Розена, князя Дадиани, своего флигель-адъютанта, Николай Павлович во время развода сорвал аксельбанты и отправил его прямо с плац-парада в Бобруйскую крепость для предания военному суду. Вообще свое впечатление от посещения Закавказья государь в разговоре с Бенкендорфом выразил так: «Не могу иначе изобразить Вам радушие сделанного мне приема, как сравнив его со встречами, делаемыми мне здесь в Москве, и нельзя не дивиться, как чувства народной преданности к лицу монарха не изгладились от того скверного управления, какое, сознаюсь к моему стыду, так долго тяготеет над этим краем». Покинув 8 октября Тифлис, Николай Павлович проехал на Владикавказ, Пятигорск, Георгиевск и Ставрополь в Аксайскую станицу, куда прибыл 19 октября и где его снова встретил наследник цесаревич, как атаман всех казачьих войск. 21 октября был торжественный выезд государя и наследника в столицу земли войска Донского, Новочеркасск, а 23 высокие путешественники выехали уже в Воронеж. 26 октября государь с наследником прибыли в Москву, где оставались шесть недель. К 10 декабря Николай Павлович вернулся в Царское Село. Обычным спутником государя во всех его поездках был гр. А.Х. Бенкендорф, ехавший обыкновенно вместе с ним в его коляске. В 1837 г. Бенкендорф был болен, и в только что описанном путешествии государя сопровождал гр. А.Ф. Орлов, который с этого времени и начинает постепенно заслонять своего предшественника.

С конца тридцатых годов в личной жизни императора Николая Павловича можно отметить как бы перелом, чему соответствуют новые затруднения в области внешних отношений и тревожные симптомы в делах внутренних. Главными заботами Николая делается отныне охранение начал Священного Союза, здание которого, окончательно, казалось, восстановленное соглашениями 1833–1835 гг., теперь снова начинает колебаться. Он с новыми силами, но на этот раз с гораздо меньшим успехом, направляет все свои заботы на охранение этого здания. Изолировать Францию, этот очаг революционных потрясений, становится главной целью политики Николая. Затруднения на Востоке рассматриваются им теперь точно так же прежде всего в связи с первыми признаками нового начинающегося революционного брожения в Европе. Именно с такой точки зрения прежде всего рассматривал он и разгоревшееся к 1839 г. второе восстание египетского паши, действительно поддержанного французским правительством. Политика Франции встретила противодействие со стороны Англии, и, пользуясь этим, Николаю Павловичу удалось поставить Францию в изолированное положение. Этот результат был куплен, однако, ценой фактического отказа от Унхиар-Скелессийского договора: заменившая этот последний Лондонская конвенция в глазах самого императора, по-видимому, не была такой блестящей дипломатической победой, какой ее считал, как мы уже знаем, Нессельроде. К тому же и само соглашение России, Австрии и Пруссии с Англией по делам Востока было соглашением лишь по частному вопросу, в котором менее всего можно было видеть возвращение к Шомонскому соглашению 1814 г., как того хотел бы Николай Павлович. А в то же время общественное брожение на Западе распространялось все шире и шире. Ото всех концов, из Италии и из Франции, из Испании и даже из Пруссии, приходили постоянно дурные вести. С конца тридцатых годов в Кракове снова начало усиливаться польское национальное движение, находившее отзвуки и в русских пределах: еще в 1838 г. в Вильно был раскрыт заговор Конарского и происходили беспорядки в Киевском университете.