Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

Еще недавно в цирке зрителей веселили ученые обезьяны, что катались на роликах, на велосипедах и обедали за столом, пользуясь салфеткой и столовыми приборами. Клоун-дрессировщик Владимир Дуров показывал публике слона-парикмахера и ежей-артиллеристов. Велосипедисты знаменитого в те времена Шарля Нуазетти поражали воображение аттракционом «Круг смерти». Легендарный малороссийский силач, шестикратный чемпион мира Иван Поддубный именно в Киеве отрастил свои знаменитые козацкие усы и освоил французскую борьбу. Немногим уступал Поддубному волжский богатырь Иван Заикин, не только знаменитый борец, но и один из первых русских авиаторов. Эстонец Георг Лурих поднимал коня вместе со всадником и удерживал на своих плечах помост, на котором играл оркестр в десять музыкантов.

Словом, цирк был местом, хорошо известным всякому киевлянину. И вот в этом цирке появился новый правитель Украины. Зародилась новая власть, даже новое украинское государство. И весь Киев, а потом и вся Украина узнали: историческое событие случилось в цирке, и сделанного не воротишь. Хотя участники съезда направились затем на Софийскую площадь, где состоялся торжественный молебен, а гетмана, будто царя, помазал архиепископ Никодим, впечатления это не исправило. Пройдет много лет, но при словах об Украинской державе гетмана Скоропадского будут непременно припоминать этот цирк да еще оперетку.

Смена власти в Киеве на этот раз совпала с весной, но не ранней, а с самым ее разгаром: «…на каштанах расцветали желтые и розовые свечи <���…>. Из вековых садов вливались в улицы во́лны прохлады, сыроватое дыхание молодой травы, шум недавно распустившихся листьев.

Гусеницы ползали по тротуарам даже на Крещатике. Ветер сдувал в кучи высохшие лепестки. Майские жуки и бабочки залетали в вагоны трамваев. По ночам в палисадниках пели соловьи. Тополевый пух, как черноморская пена, накатывался прибоем на панели. По краям мостовых желтели одуванчики.

Над открытыми настежь окнами кондитерской и кофеен натягивали полосатые тенты от солнца. Сирень, обрызганная водой, стояла на ресторанных столиках. Молодые киевлянки искали в гроздьях сирени цветы из пяти лепестков. Их лица под соломенными летними шляпками приобретали желтоватый матовый цвет» [1083] Паустовский К. Г. Повесть о жизни. С. 64. .

Паустовский описывал весну дореволюционную и даже довоенную, но Киев в апреле — мае 1918 года снова стал городом мирным, сравнительно благополучным. Потихоньку начали наводить порядок еще при Раде. Немцы, только вступив в город, увидели темный, грязный, загаженный вокзал, который уже три месяца никто не убирал и не чистил. «Тридцать нанятых германским командованием баб три дня кряду скребли, мыли и чистили» [1084] Кольцов М. Петлюровщина. Пг., 1921. С. 10; Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 — начале 1919 года. С. 22. , — писал Михаил Кольцов. Привели в порядок вокзал. Обыватели, видя, что артобстрелов ждать неоткуда, перестрелки давно стихли, начали нанимать стекольщиков — вставлять стекла в оконные рамы, пострадавшие во время январских сражений. Весной 1918-го на Украину вернулись правопорядок, частная собственность и свобода торговли. Страна переменилась в несколько недель. Харьков уже через две с небольшим недели после вступления немцев принял «добольшевистский вид», жизнь вошла в нормальное русло. «Животная радость избавления от большевицкого кошмара у одних и восторг, связанный с возможностью возвращения к своим обычным занятиям и даже в некоторой мере к творческой работе, у других придавали населению какой-то особенно оживленный вид» [1085] Гетман П. П. Скоропадский. Украина на переломе. 1918 год. С. 134. , — вспоминал Владимир Ауэрбах, товарищ министра торговли и промышленности в правительстве Украинской державы.

Шумные улицы столичного Киева снова, как в дореволюционные времена, пестрели богатыми дамскими туалетами. Элегантные штатские мужчины надели фраки, визитки, сюртуки, военные сверкали золотыми погонами. «Нигде я не видел такого количества офицеров, как в нем, — вспоминал Виктор Шкловский. — На Крещатике всё время мелькали „владимиры“ и „георгии“» [1086] Шкловский В. Б. Сентиментальное путешествие. М.: Новости, 1990. С. 166. .

Театры, рестораны и кафе были полны народа. Очень скоро Киев наполнился беженцами из большевистской России, Совдепии, где уже был настоящий голод. Поразительно, но даже в хлебном городе Ташкенте хлебный паек сократили до четверти фунта в день [1087] Булдаков В. П. Хаос и этнос. С. 751. . В Петрограде и Москве рады были хлебу с селедкой, который запивали кипятком, подкрашенным морковью или свеклой. «Ужасная картина — Охотный ряд. Только зелень, ягода и вобла, и масса дам, ходящих с унылыми, тихими, покорными лицами. Теперь хоть картофель есть. Круп нигде» [1088] Книппер О. Л. — Чехова М. П. Переписка: в 2 т. Т. 1. 1899–1927. М.: НЛО, 2017. С. 621. , — писала Ольга Книппер-Чехова Марии Павловне Чеховой в августе 1918 года. «Разговоры только о еде <���…> На днях я была у больного Стаховича. <���…> Он подарил мне яйцо вкрутую — ему прислали откуда-то, и я его как драгоценность принесла домой. Я месяца три не видела яиц» [1089] Там же. С. 626–627. . В качестве пайка выдавали несколько заплесневелых картофелин и буханку черного хлеба, «выглядевшую так, как будто она сделана из опилок» [1090] Хаммер А. Мой век — двадцатый. Пути и встречи / авториз. пер. с англ. Г. Салливан. М.: Прогресс, 1988. С. 65. . Хорошо жили только спекулянты, зарабатывавшие на черном рынке баснословные деньги. Эти деньги обычно тут же проматывали в подпольных ресторанах, где даже хлеб с маслом и «булочки, начиненные мясом, под названием „пирожки“» [1091] Так их назвал Арманд Хаммер, американский предприниматель, приехавший заниматься бизнесом в большевистской России. были доступны или местному подпольному миллионеру, или приехавшему в Совдепию богачу-американцу.

Неудивительно, что люди бежали в Киев, в Одессу, в Екатеринослав. Поскольку Советская Россия признала Украину, в Москве на Тверской открылось украинское консульство. Уехать на Украину можно было вполне легально, получив разрешение консула. Можно, но трудно, потому что очередь в консульство была нескончаемой: «…даже подойти к дверям консульства невозможно. Сотни людей сидели и лежали прямо на пыльной земле, дожидаясь очереди. Некоторые ждали уже больше месяца…» [1092] Паустовский К. Г. Повесть о жизни. С. 591. — вспоминал Константин Паустовский. Если не было возможности ждать, ехали на Украину нелегально. Украинцы не отправляли беженцев назад, в Совдепию, но большевики на границе вполне могли разглядеть среди беженцев «контру» и отправить прямиком в ЧК.