Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

Весной 1919-го на Украине, как еще раньше в России, возникло убеждение, что коммунисты — это не большевики, а совсем другая, враждебная трудовому народу партия. Это и неудивительно. Большевики отдали селянам панскую землю, коммунисты забирали и землю, и хлеб. Большевики распустили армию и прекратили надоевшую, бессмысленную войну, а коммунисты начинали теперь новую войну.

Руководство большевиков действительно готовило «освободительный» поход в Европу. Общегерманская революция не удалась, но в апреле началась революция в Баварии. Баварская Советская Республика просуществовала около месяца. За нее сражался и русский батальон, одетый в немецкую форму, причем после разгрома республики «русские все без исключения были замучены» [1455] Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 457. . Два русских батальона сражались за Венгерскую Советскую Республику, которая оказалась гораздо жизнеспособнее Баварской. Главная опасность для Венгерской Советской Республики исходила из соседней Румынии, но в тылу у Румынии стояла Украинская советская армия. Она и должна была выступить в освободительный поход, на помощь Венгерской красной армии.

Известие о новой войне с Румынией во имя интересов советской Венгрии возмутило бойцов, и без того уставших от нескончаемой (с 1914 года) войны. Защищать свою землю — другое дело, бороться против белогвардейцев или интервентов — это понятно, но цели и задачи румынско-венгерского похода было объяснить не так легко. «Коммуния всюду встречает ненависть», — замечал Короленко. Он же обратил внимание на неожиданное возрождение народной религиозности. Давно ли мужики сами оскверняли церкви, грабили и убивали попов. А весной 1919-го храмы были полны народу. Большевистский запрет на крестные ходы вызвал возмущение [1456] Там же. С. 421. . И сами священники «подтянулись», «явилась ревность к гонимой вере» [1457] Неизданный В. Г. Короленко: в 2 т. Т. 2. С. 65. . Церковь была отделена от государства, уже второй год Закон Божий не преподавали в школах. И тогда священники решили устраивать уроки при храмах. Боялись, что никто не придет. Но классы оказались переполнены: «…мы увидели веселые группы детишек, поднимавшихся по лестнице вверх, — вспоминал Короленко. — Мою Сонечку так и потянуло за ними. Входим. Дети сидят на партах в часовенке, обращенной в класс Закона Божия. <���…> На лестнице встречаю священника. Он идет, окруженный гурьбой девочек и мальчиков» [1458] Там же. С. 64. .

Не только богомольные крестьяне, но и немногочисленные еще местные украинские коммунисты-националисты были возмущены новыми порядками: «Мы ждали великого, заслуженного, оплаченного кровью и страданиями миллионов будущего, — писала в своем праздничном, первомайском выпуске газета „Червоний прапор“. — Мы ждали настоящей весны для порабощенных и эксплуатируемых всего света. Проходят месяцы. Долгие, полные тревог месяцы, пережили мы <���…> и сегодня, накануне рабочего праздника спрашиваем друг друга: куда мы идем? <���…> Склонить ли свою несчастную голову, пасть на колени и шептать старую молитву покорности?» [1459] Червоний прапор. 1919. 1 мая.

Эта газета была весьма популярна. За интересные репортажи из сельской жизни ее ценил даже Василий Шульгин, а Владимир Винниченко охотно цитировал «Червоний прапор»: «Самозванных правителей теперь развелось столько, что они терроризируют целые сёла, грабя и разоряя реквизициями и контрибуциями все добро и хозяйство трудящихся селян» [1460] Винниченко В. Вiдродження нацiї. Ч. 3. С. 317. .

У селян реквизировали не только «излишки» зерна, но и припрятанные царские деньги (они были еще в цене), кадушки топлёного масла, холст, даже домашнюю птицу (она сразу шла на стол продотрядовцам). Однажды на такую реквизицию пригласили… Марину Цветаеву: «Так герцоги, в былые времена, приглашали на охоту». Дело было, правда, не на Украине, а на Тамбовщине [1461] События, описанные Цветаевой, относятся к сентябрю 1918 года. Новый декрет о продразверстке еще не принят, однако с мая 1918-го действовали декреты ВЦИК и СНК республики «О монополии хлебной торговли», «О предоставлении народному комиссару чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Это означало фактически введение «продовольственной диктатуры», узаконенный грабеж крестьянских хозяйств. , куда Марина Ивановна приехала за мукой и пшеном для детей, голодавших в большевистской Москве: «Едемте с нами <���…>, целый вагон муки привезете. Вам своими руками ничего делать не придется — даю вам честное слово коммуниста: даже самым маленьким пальчиком не пошевельнете!» [1462] Цветаева М. И. Вольный проезд // Собр. соч.: в 7 т. Т.4. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза. М.: Эллис Лак, 1994. С. 436. Она не поехала, конечно, хотя прожила несколько дней рядом с продотрядовцами. О своем положении среди этих людей написала такими словами: «Я по самой середине сказки, mitten drinnen [изнутри ( нем. ).]. Разбойник, разбойникова жена — и я, разбойниковой жены служанка» [1463] Цветаева М. И. Вольный проезд. С. 436. .

Комиссары останавливались в лучших домах, быстро заводили себе прислугу. «Горничная, совсем девочка, спала в столовой на полу, отдельная комната ведь — „буржуазный предрассудок“! Часто она ложилась спать после 4-х часов утра — „господа“ играли в карты, а в 6–7 она уже вставала» [1464] К. Ц. Типы Гойи (из воспоминаний о 1919 г.) // На чужой стороне: историко-литературные сборники / под ред. С. П. Мельгунова. № IX. Берлин — Прага, 1925. С. 106. , — пишет автор воспоминаний, опубликованных в берлинско-пражском сборнике «На чужой стороне» в 1925 году: «Утром мужья-комиссары уходили на службу, жёны — две сестры — смотрели за уборкой комнат, которые старались устроить как можно лучше, как у буржуев. Конечно, они достали себе никелированные кровати. Блестящая никелированная кровать, особенно же золоченая, — это венец коммунистических мечтаний. Все такие кровати у нас в городе были реквизированы, и на них спали самые видные большевики» [1465] К. Ц. Типы Гойи (из воспоминаний о 1919 г.) С. 106–107. .

Большие начальники не наводили порядок, а нередко сами подавали дурной пример. Недавние бедняки, получив в свои руки оружие и власть, просто удержу не знали. Сын железнодорожного служащего из Луганска Климент Ворошилов, став командующим 10-й армией, вел себя как екатерининский вельможа. В январе 1919 года он ездил «в шикарном экипаже, запряженном шестеркой лошадей, в сопровождении десяти повозок с оруженосцами». За ними следовали «около 50 подвод, груженных полными сундуками, бочками и всякой всячиной» [1466] Пайпс Р. Русская революция: в 3 кн. Кн. 3. Россия под большевиками. 1918–1924. URL: http://yakov.works/libr_min/16_p/ay/ps_43.htm. . И ведь именно Климента Ефремовича Ворошилова догадались назначить наркомом внутренних дел советской Украины, то есть следить за порядком и законностью в стране. Что уж тогда говорить о рядовых бойцах революции! Среди них встречались и фанатики, и романтики, но было немало всякого рода проходимцев и просто уголовников, бандитов, которые спешили поживиться за счет всяких буржуев, «контриков» и «буржуазных националистов».