Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

— …И скажите, много ваш супруг зарабатывает?

Я: Деньгами — нет, товаром — да. В Кремле ведь склады. В Успенском соборе — шелка́, в Архангельском (вдохновляясь) — меха и бриллианты…» [1498] Цветаева М. И. Вольный проезд. С. 445.

Мальвина, она же Марина Ивановна, дала «жене опричника» такой адрес: Москва, Лобное место <���…>, Брутова улица, переулок Троцкого.

«— Ах, уже и такой есть?

Я: Новый, только что пробит» [1499] Там же. С. 446. .

«Жену опричника» не жалко, жалко крестьян, которых грабила эта еврейско-русская компания. И все-таки замечу: отношение к русским (своим) даже у Цветаевой совсем не такое, как к чужакам-евреям [1500] Читатель спросит: а как же Сергей Яковлевич Эфрон, муж Марины Ивановны? Он-то был наполовину евреем. На самом деле отец Сергея, еврей из Ковно Яков Эфрон еще в молодости покинул родину ради учебы в Москве, затем оставил учебу ради революции и вступил в народническую организацию «Земля и воля», а позднее оставил даже веру предков ради любви к Елизавете Дурново. Он сознательно разорвал все связи с еврейской общиной и со всей еврейской нацией. Его детей, в том числе и среднего сына — Сергея Яковлевича — уже никак нельзя считать евреями. Внук, Георгий Эфрон (Мур), дойдет едва ли не до антисемитских высказываний в своем дневнике. .

Немудрено, что антисемитизм на Украине и юге России был явлением повсеместным, и с каждым месяцем положение становилось все хуже, все безысходнее. «Не только простонародье, но и интеллигенция были страшно настроены против евреев» [1501] Шкуро А. Г. Гражданская война в России: Записки белого партизана. С. 221. , — вспоминал генерал Шкуро. Осенью 1919-го В. И. Вернадский вдоволь наслушался разговоров о евреях: «Ехали (в поезде. — С. Б. ) бабы, бывшие в местах убийства, в чрезвычайках Киева. В Харькове, говорят, все это было в гораздо меньшей степени. Антисемитизм чрезвычаен. „Жид“ — слово, принятое в обществе, где я еду» [1502] Вернадский В. И. Дневники 1917–1921. С. 139. .

Украинский крестьянин в 1919 году по-прежнему был храбрым и умелым бойцом, а его командиры — Махно, Каретник, Белаш, Григорьев, Зеленый, Тютюнник — отлично умели использовать его лучшие боевые качества. Гуляй-Поле, Верблюжка или Александрия дали Махно и Григорьеву больше надежных солдат, чем дал Скоропадскому огромный Киев. Волости и большие села нередко сами выставляли «целые полки с пулеметами и даже с артиллерией» [1503] Затонский В. П. Водоворот (Из прошлого). С. 156. .

Исаак Бабель попал на Украину уже в 1920 году, но успел застать и оценить военный потенциал украинского села.

Из книги Исаака Бабеля «Конармия»: «Рубить эту армию трудно, выловить — немыслимо. Пулемет, закопанный под скирдой, тачанка, отведенная в крестьянскую клуню, — они перестают быть боевыми единицами. Эти схоронившиеся точки, предполагаемые, но не ощутимые слагаемые, дают в сумме строение недавнего украинского села — свирепого, мятежного и корыстолюбивого. Такую армию, с растыканной по углам амуницией, Махно в один час приводит в боевое состояние; еще меньше времени требуется, чтобы демобилизовать ее» [1504] Бабель И. Э. Конармия: рассказы, пьесы. М.: АСТ, 2002. С. 34. .

А вот как выглядели эти украинские крестьяне после мобилизации. Вспомним Федора Гребенко, вождя и героя Звенигородско-Таращанского восстания. В 1919 году Гребенко командовал кавалерийской бригадой, сформированной из его земляков. Это были «полторы тысячи великолепно вооруженных, отлично одетых, хотя и не по форме, кавалеристов, около 100 пулеметов на тачанках, лошади — звери, 16 орудий тоже с великолепной упряжью» [1505] Затонский В. П. Водоворот (Из прошлого). С. 164. .

Зимой 1919-го украинские коммунисты, эсеры, социал-демократы еще надеялись на договор с большевиками, на украинизацию советской власти и компартии Украины. Но весной 1919-го эти надежды растаяли, а потому в апреле ультралевые украинцы собрались в Киеве на свой тайный съезд и приняли решение о борьбе с «оккупационной российской коммунистической властью» [1506] Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 262–263. . В апреле под Шепетовкой на сторону петлюровцев перешел Миргородский полк. Его командир, некто товарищ Пиявко, застрелился [1507] Примаков В. М. Борьба за Советскую власть на Украине. С. 201. . В тылу у красных начались крестьянские восстания. На своих сходах селяне принимали решение «бить жидов и коммунистов» и незамедлительно приступали к делу. И одними из первых начали чернобыльский Илько Струк и Терпило-Зеленый.

Если программа Струка была предельно простой и почти исключительно антисемитской, то Зеленый оказался атаманом идейным. Он был сторонником украинских коммунистов-«незалежников» и действовал в соответствии с программой их ревкома. В сущности, это и есть программа украинского национал-коммунизма [1508] См.: Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 283. .

Свою политическую программу глава повстанческого ревкома Грудницкий подкрепил призывом к «братьям селянам». Призыв этот гораздо эмоциональнее и ярче сухого языка политической декларации, и принципы украинского национал-коммунизма здесь обретают истинный смысл. Оригинал, разумеется, на украинском. Автор текста игнорирует законы и русского, и украинского правописания, ставит запятые произвольно, поэтому я позволю себе не только перевести текст, но и расставить знаки препинания: «…всем вам ведомо, как разоряет наш бедный народ партия российских да жидовских коммунистов <���…>. Хлеб и всякие припасы вывозят в Москву, а над верой нашей и церковью насмехаются. Селянство на Правобережье уже восстало <���…>, дело за вами, братья-полтавчане. Поднимайтесь же с оружием в руках и расправляйтесь как следует с коммунистическими бандами. <���…> Да здравствует селянство Украины! Защищайте свои хаты и сундуки от банд коммунистов. Да здравствует советская незалежная Украина!» [1509] Цит. по: Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 284.

Киевщина была охвачена восстанием, которое докатилось вскоре до Куренёвки, предместья Киева. 7–10 апреля киевляне боялись выходить на улицу. Зеленый располагал всего 5000 штыков и сабель, но действовал в союзе с отрядами (бандами) Струка и Соколовского. Большевиков застали врасплох. Повстанцам удалось прорваться даже на Подол.

Киев спас решительный Клим Ворошилов, который лично возглавил оборону города. Город тогда защищали караульные и запасные полки, чекисты, матросы, курсанты, а также отряд китайцев и латышская рота [1510] Там же. С. 266, 267. .