Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

Совсем недавно петлюровцы заменяли русские вывески на украинские, что вызывало ярость у русских жителей. А теперь уже русские запрещали вывески на «галицийском» (так они называли украинский) языке. Из государственных учреждений убирали портреты Шевченко. Даже сами слова «Украина», «украинский», «украинцы» стали крамольными. Их употребляли только заключив в кавычки: «так называемая Украина», «так называемые украинцы». Удивительно, ведь белые генералы и офицеры некогда учились в гимназиях и уж конечно должны были помнить строки пушкинской «Полтавы»:

Слово «Украина» великий поэт использовал не раз. Правда, Александр Сергеевич не знал, что Украину создали враги России на немецкие деньги, дабы «разрушить выкованное в тяжелой борьбе единство русского племени» [1569] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 3. Т. 5. С. 530. . И это не бред сумасшедшего, а слова из подписанного генералом Деникиным обращения «К населению Малороссии». Но у Антона Ивановича было много других забот, поэтому текст, по мнению американской исследовательницы Анны Процык, сочинили юрист Новгородцев и начальник отдела народного просвещения Малинин. По мнению Александра Пученкова, автором был сам Шульгин.

В руках Василия Витальевича Шульгина была сосредоточена национальная политика Деникина. Впрочем, взгляды Антона Ивановича Деникина от взглядов Шульгина не отличались. Разве не подписался бы Василий Витальевич под этими словами Деникина: «Никогда, конечно, никогда никакая Россия — реакционная или демократическая, республиканская или авторитарная — не допустит отторжения Украины. Нелепый, безосновательный и обостряемый извне спор между Русью Московской и Русью Киевской есть наш внутренний спор, никого более не касающийся, который будет разрешен нами самими» [1570] Деникин А. И. Кто спас Советскую власть от гибели? // Деникин А. И. Путь русского офицера. С. 610. .

Позвольте, но ведь последние слова снова отсылают к Пушкину. Ну конечно же:

Это сказано русским поэтом о русских и поляках. Однако «домашний спор» с поляками уже близился к концу. Польское национальное государство было создано, и вопрос стоял только о его границах. В этой невольной политико-литературной аллюзии Деникин явно не увидел грозного предзнаменования. Да что там предзнаменования — эти господа не могли разглядеть, понять, оценить многомиллионный украинский народ, его интересы, надежды, чаяния.

Деникин, подписавший обращение «К населению Малороссии», и авторы этого документа — Шульгин, Новгородцев, Малинин — сделали украинцам несколько уступок. Разрешили говорить на «малороссийском языке» в присутственных местах, в земских учреждениях, в суде. Допускались украинская пресса и книгоиздание, разрешенные, впрочем, и до революции. И, как великое одолжение: можно преподавать малороссийский язык «в его классических образцах», но только факультативно («если найдутся желающие» его учить). Кроме того, «в первые годы обучения в начальной школе может быть допущено употребление малорусского языка для облегчения учащимся усвоения первых зачатков знания» [1571] К населению Малороссии // Новая Россiя. 1919. 14 августа. .

В сущности, это всё. Для 1913 года такая программа стала бы достижением. Но в 1919-м эти обещания звучали как издевательство. Уже созданы Украинская академия наук и два украинских университета (в Киеве и Каменец-Подольске), а тут милостиво дозволяют использовать малорусский язык «для облегчения усвоения первых зачатков знания».

Деникин и другие авторы этого документа по-прежнему отрицали само существование украинцев. Они говорили лишь о «малорусской ветви русского народа» и призывали сражаться «за Единую и Неделимую Россию». Шульгин, совсем потеряв чувство реальности, был уверен, что Деникин своим «Обращением» «исправлял былые ошибки царского правительства и выдергивал из-под ног украинствующих доску, на которой они стояли…» [1572] Шульгин В. В. Тени, которые проходят. СПб.: Нестор-История, 2012. С. 147. .

Было еще неопределенное обещание «децентрализации» и «самоуправления» на юге России, но оно не имело ничего общего даже с национальной автономией. Шульгин был сторонником территориального, а не национально-территориального деления. Никакой Украине или даже Малороссии не было места в «Единой и Неделимой». Предполагалось создать несколько больших областей-регионов — Киевскую, Одесскую, Харьковскую или Екатеринославскую. Нечто вроде старых генерал-губернаторств. И никаких национальных автономий.

Практика белых была намного хуже их идеологии. Владимир Короленко не раз видел, как белогвардейцы глумились и над украинским языком, и над украинской одеждой. К примеру, подходит к местным жителям белогвардеец с винтовкой и просит помочь ему снять вывеску «на собачьем языке». Жители (очевидно, украинцы) потрясены и возмущены. С места не двигаются. Тогда белогвардеец «кое-как сбивает вывеску винтовкой и с досады начинает бить по жести прикладом. Жесть оказывает крамольное сопротивление. И смех, и грех…» [1573] Неизданный В. Г. Короленко: в 3 т. Т. 3. Публицистика 1919–1921. М.: Пашков дом, 2012. С. 57. .

В 1919 году в деревнях и даже в городах еще носили национальную одежду. Так было и в центральной России и на Дону, на Кубани, на Украине. И вот идет по улице Полтавы компания украинских девушек в ярких народных нарядах. Навстречу им офицеры Добровольческой армии, кавалеристы. И эти герои начинают потешаться над девушками, спрашивают, «что это у них за азиатские костюмы?» [1574] Там же. С. 57. . Уж и не знают, как обозвать украинцев: то они «австрийцы» или «поляки», существующие на немецкие деньги, то азиаты.

Подобные случаи вовсе не мелочь. Офицеры и солдаты Добровольческой армии не просто исполняли приказы начальства. Они искренне не любили и не принимали все украинское, кроме, быть может, украинского борща. И гонения на украинскую культуру они охотно поддержали, потому что была она им чуждой, непонятной и враждебной и в самом деле едва ли не немецкой.

Отсюда же и грубое, бестактное поведение даже главнокомандующего. Андрей Шкуро вспоминал, как в Екатеринославе Деникину поднесли хлеб-соль «представители украинофилов-самостийников». Каравай был обернут рушником, расшитым национальными узорами и украшенным надписью на украинском: «Не той казак, что поборов, а той, что выкрутився». Деникин принял хлеб-соль, но в застольном тосте сказал, обращаясь к украинцам: