Татьяна Лабутина - Британские интеллектуалы эпохи Просвещения [от маркиза Галифакса до Эдмунда Берка]

В концепции Хейнемана немало спорного, и прежде всего вызывает сомнение в правомерности подобного расширения хронологических рамок. Вероятно, определение хронологических границ тесно связано с тем, что именно вкладывал каждый из ученых в само понятие «Просвещение». И если для большинства ученых, Просвещение – это, прежде всего, интеллектуальное антифеодальное движение в переходную от феодализма к капитализму эпоху, то его границы будут определяться последними десятилетиями XVII века (Славная революция 1688 – 1689 гг. и ее законодательство; выход в свет работ Джона Локка «Два трактата о государстве» и Исаака Ньютона «Закон о гравитационном притяжении») и концом XVIII века. Но если видеть в Просвещении, главным образом, просветительство, при котором отдается приоритет распространению знаний и образования в народе, тогда классификация Хейнемана вполне уместна.

Еще одна проблема, вызывающая дискуссии среди ученых, касается характерных особенностей английского Просвещения. К таковым историки чаще всего причисляют: его постреволюционное происхождение, оптимизм идеологов, особый их интерес к проблемам этики, экономическим и историческим сюжетам, непоследовательность и умеренность в мировоззрениях большинства мыслителей, а также практицизм 28. К перечисленному мы дополнили бы, условно говоря, «партийность» просветителей, о чем исследователи упоминают крайне редко. К примеру, Н.М. Мещерякова, хотя и признавала, что все просветители принимали участие в политической борьбе, придерживаясь «торийской» или «вигской» ориентации, однако, как правило, вставали над партийными разногласиями и в своих рассуждениях «отвергали обе партии», что удивляло автора, увидевшего в том «парадокс» 29. Действительно, некоторые просветители видели в партиях тори и вигов «зло» для нации. Однако при этом они руководствовались собственной партийной принадлежностью, признавая необходимость существования партий в структуре государственного правления. Вызывает у нас сомнение и утверждение Мещеряковой о том, что Дефо и Болингброк «видели преимущества в одной общенациональной партии» 30. Между тем, в период раннего Просвещения, совпавшего со временем становления двухпартийной системы, просветители поддерживали существование партийной оппозиции. Когда же они говорили об «усилении партий», то имели в виду не общенациональную, а каждый «свою», вигскую, либо торийскую партию 31. Просветительское движение самым тесным образом переплеталось с партийной борьбой. И в этом, на наш взгляд, заключалась еще одна характерная особенность английского Просвещения.

В концепциях западных ученых также отсутствует единая точка зрения на данную проблему. К примеру, г. Портер полагал, что идеалы Просвещения в Англии не конфликтовали с существующим общественным строем. Более того, конституция страны после Славной революции вобрала в себя «центральные требования» Просвещения: гарантию личной безопасности, усилившуюся роль парламента в политике, принцип веротерпимости. Главная же особенность английского Просвещения, на его взгляд, заключалась в том, что в формировании и развитии ее Англия шла первой 32.

Итак, подведем итоги. Обращение к трудам, прежде всего российских ученых, изданных за последнюю четверть века, позволяет констатировать, что английское Просвещение изучено достаточно основательно. В последние годы наметилось обращение историков к новой проблематике. Это и исследование исторической (В.В. Высокова) и педагогической мысли Просвещения (Т.Л. Лабутина, Д.В. Ильин), гендерный анализ трудов просветителей (Л.Е. Маргарян), их дипломатическая деятельность (Е.В. Иерусалимская), влияние идеологии партий на просветительское движение (М.А. Ковалев), парламентская деятельность просветителей (Т.Л. Лабутина, С.Б. Семенов). В то же время продолжают оставаться нерешенными проблемы, для которых требуется комплексное междисциплинарное исследование с привлечением различных специалистов. Только совместные усилия ученых позволят добиться полного и объективного изучения столь многогранного и яркого интеллектуального движения, каким являлось Просвещение в целом, и английское в частности.

Представленная монография является совместным трудом двух специалистов по истории английского Просвещения. Введение, а также главы с первой по шестую написаны Т.Л. Лабутиной 33, авторство главы с седьмой по десятую принадлежит М.А. Ковалеву. Авторы выражают надежду, что их труд окажется не только познавательным для специалистов, но и вызовет интерес широкой аудитории читателей.

В 1688 г. в Лондоне вышла небольшая книга с оригинальным названием «Новогодний подарок для леди, или Наставление дочери». Очень быстро она сделалась популярной, выдержала на протяжении пятидесяти лет 25 изданий. Секрет широкой известности «Наставления дочери» заключался в том, что это было первое в истории Англии произведение, посвященное нравственному воспитанию юных аристократок. И хотя автор – видный государственный деятель Англии, королевский министр, публицист и просветитель маркиз Галифакс адресовал книгу своей дочери Елизавете, она по сути дела стала руководством в жизни для многих англичанок. Более того, книга Галифакса сделалась своеобразным «эталоном» дамского чтения не только в Англии, но и далеко за ее пределами, была переведена на французский, голландский и другие языки.

Книга Галифакса была далеко не единственным произведением маркиза. Да, и сам автор представлял собой личность неординарную даже среди таких ярких фигур просветителей, как Дж. Локк, Д. Дефо, Дж. Свифт, лорд Болингброк. Более того, можно утверждать, что Галифакс был одним из первых (если не самым первым) просветителем и идеологом просветительского движения в Англии. А если добавить к сказанному, что маркиз Галифакс являлся не только оригинальным и интересным мыслителем, но и важной фигурой в государственной и политической жизни страны в правление Стюартов, то станет понятным, почему этот деятель заслуживает особого внимания исследователей. Между тем в России имя Галифакса до недавнего времени оставалось практически неизвестным даже специалистам. Наше знакомство с его творчеством впервые произошло во время работы над монографией, посвященной изучению истории политической мысли раннего английского Просвещения 34. И уже тогда мы убедились в необходимости более глубокого исследования творчества этого талантливого деятеля стюартовской эпохи.

Издатель сочинений Галифакса У. Рейлих обращал внимание на необычайную актуальность его произведений для политиков ХХ столетия. Он полагал, что они могли бы «немало для себя почерпнуть» в трудах маркиза, отчего стали бы сами выглядеть «умнее». Ученый сетовал на то, что имя Галифакса оказалось для многих поколений англичан «почти забытым», что может вызвать лишь «стыд и сожаление» 35. Рейлих сравни вал Галифакса с одним из самых знаменитых просветителей европейского масштаба – лордом Болингброком и приходил к неожиданному для современных ученых выводу о том, что «социальные сентенции» и политические принципы маркиза отличались большей глубиной, нежели те, которыми был известен его знаменитый соотечественник. Высокую оценку Галифаксу дал также известный британский историк Дж. Гуч, называвший его «самым утонченным и оригинальным мыслителем эпохи Реставрации». Гуч уверял, что Галифакс по праву занимал видное место среди «классиков» литературы и что его прекрасные и меткие афоризмы не уступали в мастерстве изречениям известного мыслителя Франции Ф. Ларошфуко. Более того, на взгляд ученого, в стюартовской Англии вообще было только два выдающихся политических писателя: Томас Гоббс и … маркиз Галифакс 36. Ученые обращали внимание на заметный вклад, который Галифакс внес в оформление идеологии европейского Просвещения. Галифакса называли «предвестником Бёрка», поскольку ему удавалось облекать идеи в форму, приводившую их в движение. Трудами маркиза восхищался великий Вольтер, которому особенно импонировала деятельность Галифакса на поприще «взращивания литературных талантов» 37.