Жан-Клод Болонь - История безбрачия и холостяков

Тридентский собор в 1563 году подтвердил, что рукоположение отменяет брак. [129] Session XXIV, canon 9, 1563. Hefele, 1973, t. X, pp. 552–553; Mansi, t. 33, col. 151. Однако брак сам по себе не мог быть препятствием к рукоположению, так как женатый человек с согласия супруги мог принять сан; она же после этого уходила в монастырь.

Теоретически возможно было существование женатых священников, если они женились до принятия сана. Однако такие случаи встречались все реже; деятели Контрреформации постарались изменить само отношение священников к браку и тем самым решить вопросы, поставленные еще на Латеранском соборе. Тридентский собор расширил смысл обетов, приносимых священнослужителями, и обосновал необходимость принимать сан в целибате. Создание духовных семинарий [130] Session XXIII, décret de réformation, chap. 18, 1563. Hefele, 1973, t. X, pp. 501 sq.; Mansi, t. 33, col. 146 sq. для подготовки к принятию сана было нацелено не столько на то, чтобы снабдить кандидатов необходимыми знаниями, сколько на то, чтобы воспитать юношей «без пороков и вредных склонностей». Молодые люди, которым с юных лет внушали необходимость блюсти целомудрие, не испытывали сожалений по поводу былых плотских радостей, как священнослужители, принявшие сан женатыми. По словам кардинала Стиклера, «это было самое серьезное решение Тридентского собора, позволившее укрепить целибат духовенства».

Кроме того, определяя смысл таинств Евхаристии и Священства, собор заложил основы «мистики священнослужения», которая превращает священнослужителя в «орган святых деяний Христа». Уподобление священника Христу, подтвержденное II Ватиканским собором, стало мистическим обоснованием принесения обета теми, кто осознает в себе призвание к божественному служению. Такое видение священства является основой того, что и в наши дни папа Иоанн Павел II проявлял особую требовательность в вопросах целибата: «Церковь, как Супруга Иисуса Христа, хочет быть любимой священнослужителем полностью и безраздельно, как любит Ее Супруг и Глава Иисус Христос». [131] Stickler, 1998, pp. 55, 86, 87, 91 (цитата Иоанна Павла II). См. также Code de droit canonique , canon 277, § 1 (p. 204).

С этого момента появляются совершенно новые аргументы в защиту целибата, не имеющие ничего общего с женоненавистничеством античности и Средневековья. Они базируются на словах Христа о «скопцах ради Царствия Небесного» (Матф. 19:12) и на призыве оставить жену и детей, чтобы следовать за Ним (Матф. 19:29; Мр. 10:29; Лук. 18:29). Церковь, как прообраз Небесного Иерусалима, собирает у себя тех, кто дает обет жить как в Царствии Небесном, где «не женятся и не выходят замуж» (Лук. 20:35). Бенедикт XIV в 1746 году говорит, что тех, кто отказался от брака на земле, ожидает брак на небесах: «Еще до того, как познать радость супружества на земле, те, кто сохранил телесное и душевное целомудрие, уже тем самым познали сладость брачного союза; изгнанные из этого мира, они наполнены сладостными и драгоценными благами иного мира и соединятся в будущем с небесным Супругом». [132] См. в Solesme 1984: Benoit XIV, Ad nuptiale convivium , 29 juin 1756 (цит. p. 103); Pie XII, Sacra virginitas , 25 mars 1954 (цит. pp. 15, 111); Paul VI, Sacerdotalis coelibatus , 24juin 1967 (цит. pp. 112–115) и Evangelica testificatio , 29 juin 1971 (цит. p. 102).

Леонтий де Лармандийский говорит о «высшем безумии целибата» и, «не будучи враждебен теоретически» женатым священникам, видит в целибате «героическое деяние», позволяющее «самым лучшим священнослужителям во всей истории Церкви» служить во благо «чести и спасения человечества». [133] Larmandie, 1904, pp. 72–73. Итак, больше не приводятся теоретические обоснования, которые рано или поздно могут быть опровергнуты, речь идет о добровольном, почти мистическом обете. Сходный взгляд и у Иоанна Павла II, для которого целибат — это «направленность» к тому «эсхатологическому состоянию» царствия небесного, где не женятся и не выходят замуж, а духовенство оказывается «харизматически избранным». [134] См. аудиенции Иоанна Павла II (1982) в: Solesme, 1984, pp. 22–26.

Такое положение вещей, основанное на соположении нескольких стихов из евангелий и развитое в постановлениях Тридентского собора, существует уже пять столетий, несмотря на нарушения и злоупотребления тех, кто принял обет вынужденно или по легкомыслию. Франция официально не подтвердила решений собора, но применяла их в каждом конкретном случае через решения парламента.

Итак, обет должен был быть принят по призванию, по гласу Божьему, помогающему преодолеть позывы плоти. Но реальность, экономические и социальные условия диктовали свои требования. Целибат становился уделом детей в слишком многодетных семьях, он снимал проблему выделения доли наследства для сыновей или приданого для дочерей, насильно постриженных в монахини. В XVII–XVIII веках женские монастыри, рыцарские и монашеские ордена, епископаты стали не столько местом, где процветала духовная жизнь, сколько местом насильственной изоляции тех, кто не был предназначен для брака. Иногда, когда было очевидно, что у ребенка слишком пылкий характер, заботливый отец отказывался от первоначального намерения. Такая ситуация описана в романе аббата Прево, герой которого, кавалер де Грие, так рассказывает о своем отце: «Кавалер, — сказал он, — до сей поры всегда желал я видеть тебя рыцарем Мальтийского ордена; убеждаюсь, однако, что склонности твои направлены в иную сторону; тебя влечет к красивым женщинам; я решил подыскать тебе подругу по вкусу» (пер. М. Петровского, М. Вахтеровой). Однако де Грие любил не женщин, а женщину — Манон, и, чтобы забыть о ней, он решил вступить в орден. [135] Abbé Prévost, Œuvres , éd. P. Berthiaume et J. Sgard, Presses universitaires de Grenoble; 1978, t. I, p. 375.

Можно ли удивляться тому, что распутство духовенства стало расхожей темой литературных произведений. Вспомним средневековые фаблио, новеллы Боккаччо, сказки Лафонтена, «Монахиню» Дидро, сюжет которой основан на реальном факте, вольтеровского «Кандида», где Кунигунда оказалась в объятиях инквизитора, а Пакетта — в объятиях театинца. В 1684 году появился анонимный памфлет «Адамит, или Бесчувственный иезуит». В нем рассказывается о некоем проповеднике, который превратил монастырь в секту адамитов. Он убедил послушниц и монахинь, что можно обрести райскую первоначальную чистоту, раздевшись донага. Он установил разные степени совершенства, соответствующие степени обнаженности: от обнажения плеч на стадии послушничества до полного обнажения «без смущения и краски стыда». Был ли этот памфлет чистым вымыслом или в основе его лежали какие-либо факты, неизвестно, но он вписался в традицию обличения похотливости тех, кто насильственно обречен на безбрачие. Подавленные желания порождают странные фантазии.

В начале XVI века архивы церковных судов полны свидетельствами о священниках, вступающих в преступную связь со своими служанками или вдовами из паствы. Мессир Луи Лемер был осужден за то, что имел связь с вдовой и одновременно с ее внучкой, а мессир Сансон Кеньон, капеллан в Неви, имел восемь любовниц, перечисленных поименно. Но за два века ситуация изменилась. Так, например, в канцелярии Труа между 1515 и 1531 годами отмечены 50 случаев обвинения священников, а между 1685 и 1722 годами, то есть за период в два раза более длинный, мы находим только два упоминания о священниках-распутниках. Тридентская реформа наконец принесла свои плоды. [136] Flandrin, 1993, pp. 272–279.