Жан-Клод Болонь - История безбрачия и холостяков

В 1656 году за нее взялись строгие ревнители нравственности и поместили ее в монастырь Мадлонетт («магдалинок»), созданный в 1620 году для раскаявшихся девушек легкого поведения. Один из современников Нинон писал с насмешкой: «Как тяжело было находиться в монастыре старой высокомерной куртизанке, привыкшей во всем потакать своим удовольствиям». [254] Remarques journalières et véritables de ce qui s'est passé dans Paris et ailleurs les années 1648–1657 , рукопись из Национальной библиотеки Франции, цит. по Tallemant des Réaux, 1961, t. II, p. 1288, note 3. Cp. Duchêne, p. 304, n° 4, p. 58. Событие происходит между 10 и 22 марта 1656 года. У Дюшена «старая» означает «опытная». «Старой куртизанке» было в это время чуть за 30. Даже если слово «старая» было употреблено в значении «опытная», оно прозвучало грубо. Через год после заточения в монастырь Нинон была освобождена по настоянию королевы Швеции Кристины.

По возвращении из Мадлонетта Нинон поселилась на улице Турнель, где и прожила до самой смерти. Она держала салон, «что-то вроде маленького отеля Рамбуйе», как сказал Вольтер, и в этом салоне было принято свободно обсуждать философские проблемы. «В 34 года она оставила ремесло куртизанки и стала жить на свои сбережения». [255] Duchêne, 1984, р. 196. Состарившись, куртизанка начала жить как добропорядочная дама — «мадмуазель де Ланкло». Во всяком случае, внешне она соблюдала приличия, хотя ее и окружали поклонники, среди которых был Шарль де Севинье, сын «божественной маркизы». Она сохранила свою красоту до старости; рассказывали, что, когда ей исполнилось 80 лет, некий советник парламента пытался ухаживать за ней, но был отвергнут.

Когда вольнодумство и безбожие вышли из моды, Нинон сохранила верность убеждениям и теперь воспринималась как покровительница философов. Эстафета была передана следующему поколению из рук в руки: в 1705 году 10-летний мальчик, еще не взявший псевдонима Вольтер, посетил 92-летнюю Нинон. Она была подругой его отца, нотариуса Аруэ, и подпись Аруэ стоит на акте о смерти Нинон. По свидетельству Вольтера, она умерла вскоре после их визита и завещала будущему философу 2 тысячи франков на покупку книг.

Если девушка не выходила замуж и не становилась монахиней, то есть выбирала «третий путь», прославленный Габриэль Сюшон, жизнь ее была не слишком завидной. Если у нее появлялся любовник, ее обвиняли в распутстве, если она жила без любовника, говорили, что она «засохшая груша». Если она хоть немного задерживалась вечером на улице, ее могли обвинить в проституции. [256] Lebrun de la Rochette, 1643, цит. по Michèle Bordeaux, «Droit et femmes seules. Les pièges de la discrimination», в: Farge, 1984, p. 24.

Душевная жизнь женщины была возможна только под прикрытием замужества. Мольер в «Мизантропе» изображает неисправимую кокетку, 20-летнюю вдову Селимену. Брак освободил ее от подчинения родителям, а смерть мужа — от подчинения ему. Ее кокетство отчасти извинительно — она хочет радоваться своей молодости, но не желает стать куртизанкой. К сожалению, ей не удается убить двух зайцев сразу: все поклонники оставляют ее, и она соглашается принять предложение Альцеста. Однако ненадолго, потому что он хочет увести ее к себе «в пустынный уголок» и отказывается жениться, если она собирается остаться в Париже. Можно представить, каков был тот выход, что представлялся самой Селимене: она хотела выйти замуж и тем самым исправить репутацию легкомысленной девушки, а потом, прикрываясь статусом замужней дамы, вести все ту же рассеянную жизнь кокетки.

Если образ жизни незамужней девушки нельзя прикрыть солидным статусом замужества, то остается одно: жить у какого-нибудь родственника, желательно — мужчины, рассчитывая, что он не будет слишком придирчиво следить за ее поведением. Клод де Салльнов, благородная девушка из Шампани, осталась сиротой. Она слишком разборчиво относилась к женихам и долго не могла выйти замуж. В 1643 году ее похищает поклонник, господин Сент-Этьен, но отец отказывается платить ему содержание, и поэтому брак не может быть заключен. Через некоторое время Клод начинает тяготиться своим сожителем, «который был не слишком здоров и не отличался отвагой ни в войне, ни в любви».

И вот она возвращается в семью. Брат, дядя, кузены в затруднении — как ее пристроить? Дядя предлагает до поры до времени отправить ее в монастырь кордельерок в Реймсе. Брат, вообразив, что Сент-Этьен бросил его сестру (на самом деле она оставила его сама), вызывает «обидчика» на дуэль, потом сражается с ним еще раз и на этой второй дуэли погибает. Для Клод остается один выход — монастырь. Она томится у кордельерок, но вскоре ее кузен, виконт д’Этож, забирает ее и позволяет поселиться в своем поместье. К ней сватаются, но она всех «холодно» отвергает. «Она горда как черт, маленького роста, но не уродлива, неглупа, и есть особая живость в ее глазах». Отказав второму претенденту, она добровольно уходит в монастырь, но через некоторое время монастырь «впадает в нужду», и ее опять отправляют к родным.

На этот раз непокорную девушку берет на свое попечение дядя. Новое поколение — новые нравы. Ее держат в строгости, позволяя встречаться лишь с дальними кузенами. Один лишь виконт д’Этож все еще надеется выдать мадмуазель де Салльнов замуж. «Устав от ее причуд», он вместе с племянником, которому предназначает ее в жены, устраивает похищение. Племянник, о котором шла речь, был небогат, и она однажды уже отказала ему. Она негодует, возмущается, грозится возбудить судебный иск против похитителя. «Но когда она поняла, что ведет себя как ребенок, она утихомирилась». Это следует понять так — согласилась выйти замуж за похитителя, иначе репутация ее была бы навсегда испорчена, и не было бы никакой возможности когда-либо все-таки выйти замуж. [257] Tallemant des Réaux, 1961, t. II, pp. 452–457.

Клод де Салльнов познала все этапы жизни одинокой женщины: осторожное сожительство (ей удалось не забеременеть от Сент-Этьена), насильственное водворение в монастырь и добровольный уход в него, свободную жизнь на попечении кузена, жизнь затворницы на попечении дяди и, наконец, брак с похитителем. Ее репутация не слишком испорчена, потому что на каждом этапе своей жизни она находится под покровительством мужчины; скомпрометировать ее мог бы только внебрачный ребенок.

Риск рождения ребенка представлял основную опасность в любовных внебрачных связях. Сейчас мы понимаем, какую роль в истории безбрачия играют надежные противозачаточные средства. Появление ребенка не только угрожало репутации девушки, но и грозило смертью мужчине, поскольку за совращение полагалась смертная казнь. Именно поэтому распутники старались избегать связи с девушкой, так как если она беременела, то следовало или жениться на ней, или дать ей приданое. Богатые любовники предпочитали сначала выдать возлюбленных замуж, а потом уже соблазнять их. Так, например, Генрих IV сначала выдал Шарлотту де Монморанси за принца Конде, «более склонного к охоте, чем к женщинам», а потом уже обольщал ее. Некий Патрю, влюбленный в дочь прокурора, «белокурую и белую, с самой обворожительной на свете фигурой», лишь тогда сумел склонить ее на свою сторону, когда нашел ей достойного мужа. После замужества, когда появление ребенка не вызвало бы никаких пересудов, она спокойно сошлась с Патрю. Однако муж вскоре умер, и Патрю не стал более ходить к ней, ибо «связь с вдовой не менее опасна, чем связь с девушкой». [258] Tallemant, в: Duchêne, 1984, p. 141. История Шарлотты де Монморанси и Генриха IV рассказана в: Bassompierre, Mémoires . При связи с куртизанкой таких проблем не было: ее репутация давно испорчена, и она ничего не будет требовать, если вдруг забеременеет.