Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

Настоящий протокол был прочитан гражданину Деожу. Последний подтвердил, что все записано правильно, и подписал протокол вместе с нами и секретарем.

Составлено в вышеуказанный день, месяц и год.

Далее следуют подписи гражданина Деожа, Сартельона и секретаря Бине.

Протокол второго допроса Сулаймана из Алеппо.

26 прериаля VIII года Французской республики.

Мы, нижеподписавшиеся, секретарь Сартельон — докладчик трибунала, созданного для суда над убийцами верховного главнокомандующего Клебера, и адвокат Бине — секретари трибунала, приказали привести Сулаймана-алеппца для того, чтобы допросить его вторично по поводу обстоятельств злодейского убийства верховного главнокомандующего, и задали ему при посредстве гражданина Брашвиша, секретаря и переводчика верховного главнокомандующего, нижеследующие вопросы:

— Каким образом был убит верховный главнокомандующий?

— Я прибыл из Газы верхом на дромадере с караваном, везшим мыло и табак. Так как лица, ехавшие с караваном, боялись въехать в Каир, караван остановился в деревне под названием ал-Гайта 467 в районе ал-Алфийи. Там я нанял у одного крестьянина, имени которого я не знаю, осла и приехал в Каир. Ахмад Ага и Йасин Ага, янычарские военачальники, поручили мне убить верховного главнокомандующего, так как мне был хорошо известен Каир, в котором я прожил три года. [325] Они посоветовали мне остановиться в мечети ал-Азхар, никому не выдавать свою тайну, соблюдать осторожность, так как это дело секретное и требующее осмотрительности, и, выбрав удобный для осуществления этой задачи момент, приложить все усилия, чтобы убить верховного главнокомандующего.

Однако, прибыв в Каир, я вынужден был открыть этот секрет четырем шейхам, имена которых я уже сообщил, так как в противном случае они бы не поселили меня в мечети. Ежедневно я беседовал с ними об этом деле, причем упомянутые шейхи пытались заставить меня изменить мое решение и говорили мне, что я не сумею справиться с такой задачей. Я со своей стороны не претендовал на их помощь, так как знал, что они люди не энергичные. В намеченный мною для убийства день я встретился с одним из шейхов — Мухаммадом ал-Гази и сообщил ему, что собираюсь отправиться в Гизу, чтобы убить верховного главнокомандующего.

Далее обвиняемый заявил, что с того момента, как он принял решение совершить этот поступок, он, как ему кажется, лишился рассудка, так как, если бы он был в здравом уме, он не приехал бы из Газы для этого дела. Он сообщил, что на записках, которые он разбросал в мечети, он написал некоторые строчки из Корана, как это имели обыкновение делать арабские писцы, что он ни у кого в Каире не брал денег, так как ага дали /125/ ему их достаточно, что по понедельникам и четвергам он, как обычно, обучался чтению Корана у Мустафы-эфенди, которому не сообщил своей тайны из опасения, что его замысел может раскрыться. Что же касается четырех вышеупомянутых шейхов, то он действительно рассказал им все, так как они его земляки. При этом он заверял их, что собирается совершить подвиг во имя Аллаха.

— Где вы находились в момент возвращения везира из Египта в начале месяца жерминаля, соответствующего мусульманскому месяцу зу-л-ка'да?

— Я находился в качестве паломника в Иерусалиме с тех пор как везир занял ал-'Ариш.

— Где вы встречались с Ахмадом Ага, который, по вашим [326] словам, поручил вам убить верховного главнокомандующего, и когда вам было дано это поручение?

— После своего поражения везир возвратился в ал-'Ариш и в Газу в конце месяца шаввала или в начале месяца зу-л-ка'- да, что соответствует месяцу жерминалю французского календаря. Ахмад Ага, о котором я говорил, был одним из военачальников в армии везира. После взятия ал-'Ариша везир пред писал Ахмаду Ага оставаться в Газе. Возвратившись из Египта, везир послал его в Иерусалим к правителю города. В день прибытия Ахмада Ага в Иерусалим я отправился приветствовать его в дом правителя и пожаловался ему на Ибрахим-пашу, правителя Алеппо, притеснявшего моего отца хаджи Мухаммада Амина, торговца маслом, которого он обложил чрезмерны ми налогами, причем один из этих налогов от него потребовали перед отъездом везира из Сирии в Египет, и просил у Ахмада Ага помощи. На следующий день я вновь пришел к Ахмаду Ага, и тогда тот мне заявил, что он друг Ибрахим-паши и что он не преминет походатайствовать перед последним за мое го отца, но при условии, что я убью верховного главнокомандующего французской армией. На третий и четвертый день он вновь и вновь возвращался к этому предложению и, наконец, послал меня к Йасину Ага для того, чтобы последний снабдил меня необходимыми для этого дела деньгами. Через четыре дня после этого разговора я отправился из Иерусалима в ал-Халил 468 и оставался там несколько дней, пока не получил письма от Ахмада Ага. Ахмад Ага со своей стороны послал своего слугу в Газу, чтобы сообщить Йасину Ага о нашем договоре.

— Сколько дней вы находились в ал-Халиле?

— Двадцать дней.

— Почему вы находились двадцать дней в ал-Халиле? Разве в этот промежуток времени вы не получали письма от обоих ага?

— Я оставался в ал-Халиле в ожидании каравана, с которым я бы мог уехать, так как дороги небезопасны из-за бедуинов, и я боялся ехать один. В Газу я приехал в конце месяца зу- л-ка'да, соответствующего французскому месяцу флореалю. [327]

— Что вы делали в Газе и что вам сказал Йасин Ага?

— На следующий день после прибытия в Газу я отправился повидаться с агой. Последний мне заявил, что он осведомлен о деле, ради которого я приехал, и что он поместит меня в большой мечети. Йасин Ага неоднократно приходил в мечеть и днем и ночью, чтобы увидеть меня. Он обсуждал со мной все подробности этого дела и при этом обещал освободить моего отца от налогов и в дальнейшем постоянно оказывать ему всяческое внимание и удовлетворять все его просьбы. Он объяснил мне, что я должен делать, как об этом уже говорилось выше. Все эти разговоры мы вели втайне. Йасин Ага дал мне сорок пиастров на дорожные расходы. Через десять дней я уехал из Газы на дромадере, а через шесть дней, как я уже говорил, прибыл в Каир.

Обвиняемый добавил, что он уехал из Газы в начале месяца зу-л-хиджжа, что соответствует середине французского месяца флореаля. Таким образом, до момента совершения им убийства верховного главнокомандующего он находился в Каире тридцать один день.

— Узнаете ли вы испачканный кровью кинжал, которым вы убили верховного главнокомандующего?

— Да, я его узнаю.

— Где вы взяли этот кинжал? Дал ли вам его один из ага или кто-либо другой?

— Мне его никто не давал. Приняв решение убить верховного главнокомандующего, я отправился в Газе на рынок и купил первое попавшееся оружие.