Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

С особым возмущением ал-Джабарти описывает крючкотворство, которым сопровождалась проверка документов на право владения землями ризк (стр. 94, 209), проводившаяся с целью конфискации вакуфных земель в пользу государства.

Следующие строки не оставляют сомнения в том, как автор расценивал по существу претензии распорядителей вакфов: “Большинство вакуфных земель было имениями знати районов и являлось источником их состоятельности и оказываемого ими гостеприимства. Они владели этими землями незаслуженно, без права на это, пока Аллах не распорядился, чтобы все это было отобрано у них, захвачено и чтобы они лишились благополучия, рассеялись по окрестностям и удалились от родных мест” (стр. 210).

Бедственное положение крестьянства описано ал-Джабарти с подлинным драматизмом. Фискальный гнет Мухаммада 'Али выродился в организованный грабеж (стр. 81, 90, 92, 207). Полностью сохранилось несвободное состояние феллахов, которым теперь противостоял не помещик, а мощный централизованный государственный аппарат (стр. 109). Рекрутчина, наборы рабочих для мануфактур, налоговый грабеж, многочисленные натуральные повинности, в частности и государственные [27] барщинные работы, довели египетскую деревню до полного опустошения. Разоренные феллахи разбегались (стр. 69). Во всеобъемлющей системе ограбления феллахов ал-Джабарти исключительное значение придает крепостнической по существу государственной скупочной монополии. Она была призвана обеспечить не только внедрение в сельское хозяйство Египта новых товарных культур, но и служить при этом золотым дном для казны. С большой прозорливостью ал-Джабарти правильно отмечает важное значение выключения феллахов из рыночных отношений (стр. 154).

Четвертая часть хроники содержит многочисленные факты, позволяющие судить о том, что экспансионистские и авантюристические стремления Мухаммада 'Али дорого обходились египетскому народу, ибо войны велись за счет разорения в первую очередь феллахов, полного истощения их хозяйства. Говоря об общем истощении сил народа, ал-Джабарти не обходит и привилегированного слоя государственных чиновников, отмечает превратности их судеб в условиях деспотического режима бесправия и произвола: “Нет счастливцев, кроме тех, что состоят на службе государства, которые ведают взиманием податей, являются агентами-исполнителями или писцами, или служащими новых предприятий. Но и такой человек не свободен от ошибки, о ней могут донести, тогда будет произведена ревизия за все время владения им [данной должностью], и насчитают ему некоторое количество кошельков, которые обяжут уплатить. Возможно, что ему придется для этого продать свой дом и имущество, а если не будет у него [средств, чтобы] отсрочить [погашение] и он лишен возможности бежать, то его ждет тюрьма” (стр. 314).

Было бы, однако, заблуждением считать ал-Джабарти поборником народных интересов. И классовая принадлежность, и политические симпатии автора хроники проявились вполне отчетливо в его труде. Ал-Джабарти безусловно отрицательно относился ко всякого рода народным движениям. Положение народа интересовало его постольку, поскольку оно имело отношение к тем или иным действиям господствующих слоев. Народ ал-Джабарти чаще всего именует чернью, подонками, [28] невеждами, и в этом также сказывается представитель феодального класса. Вместе с тем мы встречаем у автора суждения, свидетельствующие о его способности возвыситься над предубеждениями своего класса. Безусловная честность человека, сильного духом, обладающего проницательным умом историка, позволила ему беспощадно изображать пороки своего класса, процесс его упадка и воздавать должное усилиям народных масс в моменты тяжких испытаний. Говоря о сопротивлении, оказанном народом английским захватчикам (1807 г.), ал-Джабарти писал: “Нельзя было себе представить, чтобы такое событие могло произойти, чтобы население и солдаты оказались в состоянии разбить англичан, с особенным совершенством владеющих военным искусством. А из предшествующего изложения тебе уже известно, что это именно они воевали с французами и изгнали их из Египта”. На следующей странице ал-Джабарти по этому поводу восклицает: “О, если бы простонародью хоть выразили признательность за это и приписали ему этот подвиг! Но все это отнесли за счет паши и его солдат, а простонародью, [за эту победу] впоследствии отплатили злом” (стр. 54–55). Помимо всего прочего, это высказывание свидетельствует о том, что ал-Джабарти отводил активную роль народу и тем самым был близок к тому, чтобы считать народ субъектом исторического развития. Такое понимание было, несомненно, прогрессивным для арабской исторической традиции.

В четвертой части хроники главное внимание ал-Джабарти уделяет Мухаммаду 'Али.

Известно, что хронист ненавидел его всей душой, но в трактовке этого правителя добросовестность историка временами все же брала в нем верх. Мы читаем следующую высокую оценку Мухаммада 'Али: “Паша обладает настойчивостью, которой нет ни у одного из правителей этой эпохи. Если бы Аллах наделил его справедливостью в дополнение к присущей ему решительности, способности руководить, организовывать, проницательности и способности дерзать, то он был бы единственным для своего времени и чудом эпохи” (стр. 258). Для характеристики широты кругозора ал-Джабарти несомненный интерес представляет его замечание о Мустафа-паше Байрактаре, в [29] котором мы усматриваем благожелательное отношение хрониста к объективно прогрессивному характеру деятельности Байрактара, выступившего за ликвидацию наиболее тяжелых пережитков турецкого средневековья. О нем ал-Джабарти писал: “Мустафа-паша Байрактар был похвального образа жизни, он отстаивал справедливость, но это не созвучно эпохе” (стр. 84). Строки, в которых историк излагает концепцию ваххабизма, наиболее рельефно раскрывают его стремление к своеобразно трактуемой им социальной справедливости, но это особая тема. Здесь же для характеристики ал-Джабарти, его умонастроений уместно воспроизвести следующую его сентенцию: “В наше время, чтобы быть прославленным, именитым, главенствовать, надо иметь изысканные жилища, роскошные одежды, большой доход, слуг, свиту, особенно если с этим сочетается привычка к щедрости, свершению благодеяний, уважение к гостеприимству. Тот, кто обладает [всем этим], становится выдающимся и исключительным человеком [своего] времени. Если же мы представим себе человека, сочетающего в себе все совершенные духовные качества, познания всего мира, но лишенного того, о чем мы упоминали, — окажись он бедняком, с небольшими средствами и большой семьей, люди с ним не будут считаться, на него не обратят внимания ни правящие лица, ни религиозные авторитеты” (стр. 136).