Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

В субботу, 21 ша'бана (30.VIII.1812), собрались солдаты и рано утром начался парад. Его открыли отряды дулатов, затем шли солдаты со своими командирами Хасан-пашой, его братом [339] 'Абдин-беем, шедшими пешком со своими отрядами. За ними следовали паша с катхода-беем, его должностные лица, а за ними — музыканты. При выезде паши из крепости раздался пушечный салют. Войска шли приблизительно «а протяжении пяти часов, а впереди них везли восемнадцать пушек и три мортиры.

Месяц рамадан 1227 года начался в понедельник (8.IX.1812). 24-го числа (1.Х.1812) прибыли на дромадерах гонцы с уведомлением о взятии турками 'Акабат ас-Сафра 542 и ал-Джадиды. Они овладели ими без боя, благодаря хитрости шерифа Мекки, принятым им мерам и его оговору с бедуинами. В этих пунктах не обнаружили ни одного ваххабита. По прибытии этого извещения с крепости раздался в эту ночь многократный пушечный салют. Это событие вызвало радость /147/ и удовлетворение.

В ту же ночь прибыл Ахмад-ага Лаз — правитель Кина и окрестностей. О нем было известно, что когда к нему прибыла группа тех, что выехали в прошлом месяце [из Египта], а именно: Салих-ага, Сулайман-ага, Маху-бей и другие, кто был с «ими, то они собрались у упомянутого Ахмад-аги, жаловались и поведали ему свой замысел если по возвращении в Каир они найдут, что паша враждебен к ним, и если он им прикажет уехать и возвратиться в Хиджаз, то они не подчинятся «выступят против «его. Если же он прекратит выплату им содержания, они будут драться с ним и свергнут его. Упомянутый Ахмад-ага столковался с ними об этом, и они договорились, что когда это произойдет и они сообщат ему, то он со своими солдатами срочно явится, и, надо полагать, что к нему как соплеменники присоединятся многие находящиеся в Каире отряды арнаутов, как, например, 'Абдин-бей, Хасан-паша и другие со своими солдатами.

Когда по прибытии упомянутых паша отрешил их от их должностей и выдал им содержание в урезанном объеме и приказал им уехать [из Египта], они послали к упомянутому Ахмаду Лазу, чтобы он прибыл в соответствии с их договоренностью с ним. Но он воздержался и предпочел иметь на руках оправдание своего разрыва с пашой. Он послал паше письмо, говоря в нем: «Если ты действительно прекращаешь выдачу [340] рациона моим собратьям и решил выслать их из Египта, то поступи точно так же и со мной, чтобы я мог уехать вместе с ними». Паша скрыл это письмо и задержал возвращение посланца Ахмад-аги, сказав ему: «Мне нужно сообщить ему о том, что они замыслили и что между нами». Так и тянул он до тех пор, пока не выплатил упомянутым полностью их содержание, а Салих-аге — все, что тот потребовал и на что претендовав вплоть до того, что возместил ему все расходы по содержанию мечети, которую тот воздвиг на побережье Булака, по соседству со своим домом, и для которой он построил красивый минарет и приобрел недвижимость, обратив ее в вакф на поддержание этой мечети, в источник дохода для нее. Паша оплатил ему все — и стоимость недвижимости, и все прочее — и не оставил неудовлетворенным ни одно из их требований, чтобы не дать им повода откладывать отъезд, чего они добивались. Многие их оклады жалованья паша передал Хасан-паше и его брату — 'Абдин-бею. Он отделил от них многих их солдат и присоединил их к их соплеменникам, состоящим на службе у Хасан-паши и его брата, установив для них такие же рационы. А большинство из них обжилось в стране, женилось, обзавелось потомством. Им было бы тяжело расстаться со страной и тем благоденствием, каким они здесь пользовались, и нелегка была бы для них полная перемена жизни, переход от роскоши к аду. Они знали, что ожидало их впоследствии, так как нам стало известно, что каждый из них, возвращающийся к себе на родину, арестовывается правителем страны, который отбирает все имущество, собранное каждым из них в Египте, и находящиеся при нем вещи, бросает его в тюрьму, облагает его определенной суммой и не освобождает до тех пор, пока тот не уплачивает ее. Правитель полагал, что кое-что из вещей оставлено возвращающимся у других и что он за счет этого выкупит себя, или что его выкупят близкие, или же он пошлет письмо в Египет своим приятелям и родственникам, и их охватит жалость к нему, и они вышлют наложенную на него сумму и освободят его за выкуп. А если нет, то он умрет в тюрьме или выйдет на свободу, не имея средств к существованию, и воз-.вратится к тому положению, какое занимал в прошлом, — к [341] положению презренного слуги, дровосека в горах, — или вынужден будет зарабатывать низкими ремеслами: продажей требухи, отбросов, или переноской товаров, будет влачить тяжелое бремя и так далее. Поэтому они предпочитают пребывание в Египте и оставляют здесь своих специальных слуг и немногих своих подчиненных. Паша так побуждал Салих-агу и его сотоварищей к отъезду, чтобы у них не оставалось повода к отсрочке. Когда они спустились на барии и отправились по Нилу, паша позвал к себе упомянутого ходжу, представлявшего собой нечто вроде специального эфенди-писца по секретным делам Ахмад-аги, его доходам и расходам. Паша вручил ему письменный ответ успокоительного содержания, гарантирующий ему безопасность; паша упоминал в письме, что ему было жалко их и что он взволнован требованием Ахмад-аги об отчислении и об отъезде, и сообщил ему причины опалы Салих-аги и его сотоварищей, вызвавшие их высылку. Что же касается Ахмад-аги, то он не совершил ничего такого, что привело бы 'К тому же, поскольку он остался верным, дружественным и преданным. Если же он во что бы то ни стало стремится уехать, то паша не будет препятствовать ему в этом. В таком случае пусть явится /148/ со всеми своими подчиненными и затем отправится с миром, куда только пожелает. Если же он оставил мысль об этом, то пусть отправится в крытом судне с небольшим количеством своих людей, оставив свои войска и подчиненных, и приедет повидаться, чтобы побеседовать, посовещаться и упорядочить свои дела, о чем невозможно писать в этом письме, а затем он с почетом возвратится на свой пост и к управляемым им владениям. Эта лесть покорила Ахмад-агу, и он доверился красивым словам. Он полагал, что паша не узнал о его коварстве и не встретит его дурными словами, — не говоря уже о действиях, — так как он был высокопоставленным лицом, из числа выдающихся руководителей, энергичных, неустрашимых, смелых и отважных в сражениях и в бедах. Это он умиротворил Верхний Египет и очистил его от войск мамлюкских эмиров. После этого он обосновался в Кина и Кусе как полновластный хозяин, а Салих-ага Кудж — в Асйуте. Но после того как паша направил Салих-агу в Хиджаз и назначил [342] своего сына Ибрахим-пашу правителем Верхнего Египта, упомянутый Ахмад-ага стал ему противодействовать в его распоряжениях, препятствовал ему присваивать поместья жителей, вакуфные владения ризк и владения мечетей и отменял его распоряжения. Ибрахим-паша поставил своего отца в известность об этом, и паша возненавидел Ахмад-агу, но не проявлял этого и старался, чтобы это оставалось незамеченным им. Упомянутый Ахмад-ага верил в расположение к нему паши, в 'искренность его намерений. 'Когда он получил послание паши, вера эта укрепилась, и он поторопился отправиться с небольшим количеством своих подчиненных, в соответствии с указанием. Он прибыл в субботу вечером, 27 рамадана (4.Х.1812), поднялся в крепость, направился к паше, приветствовал его и имел с ним разговор. Паша стал упрекать его, гневался на него, а тот возражал ему, так что паша пришел в ярость. Катхода-бгй и Ибрахим-ага взяли Ахмад-агу и увели от паши. Они вошли в приемную Ибрахим-аги и сели здесь, разговаривая с ним. Они стали успокаивать его, советуя ему остаться с ними до рассвета и говоря, что к тому времени утихнет гнев паши и они явятся к нему и поедят вместе с ним.