Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

В среду ночью, 21 джумада ас-санийа (2.VII.1812), паша в сопровождении Хасан-паши прибыл из Александрии. Он приехал в свой дворец в Шубра, а наутро поднялся в крепость. Из башенных пушек дали салют в честь его прибытия. Он отсутствовал на этот раз в течение двух месяцев и семи дней, а за это время энергично вел работы по сооружению городских стен и башен Александрии и сильно укрепил их. Он устроил здесь пороховой склад, склад боеприпасов, снабдил [войска] пушками, амуницией. С его отъездом эти работы не прекратились, их продолжали вести по начертанному им плану.

Во время пребывания в Александрии паша забирал в свою пользу все прибывавшие на судах товары купцов и продавал их [336] мелким торговцам по ценам, какие ему вздумаются. Из европейских стран прибыло много европейского кофе, зерна которого более зелены и крупнее по размеру, чем у йеменского кофе, прибывающего в Египет на хиджазских судах. Паша забрал его, расплатившись за него зерном, и пустил его в продажу в Каире по двадцать три французских талера за кантар. Купцы продавали его в большом количестве, смешивая его с йеменским кофе. Вначале, после прибытия, европейский кофе продавался дешево, так как он уступает йеменскому кофе по вкусу, по приятности в питье и употреблении, и между ними ощутимая разница, улавливаемая ценителем.

В тот же день прибыл капуджи с указом Порты, содержащим распоряжение о назначении уполномоченным Порты катхода-бея и об отставке с этого поста 'Осман-аги — приближенного Са'ид-аги. Паша созвал в воскресенье диван, на котором зачитал указ и, согласно обычаю, наградил катхода-бея шубой по поводу назначения его вакилем и другой шубой по поводу сохранения за ним поста катходы. Согласно обычаю, катхода торжественно въехал к себе в дом. Утвердившись на посту катходы, он послал на следующий день в дом 'Осман-аги за писцами. Когда они явились, он приказал им произвести подсчет у 'Осман-аги с начала 1221 (1806-07) года и вплоть до конца срока его полномочий, и они приступили к этому. Упомянутый 'Осман-ага лишился благополучия, связанного с занимаемым им положением, с него потребовали все то, что числилось за ним, и его отрешили от управления деревнями, от представительства святых городов Мекки и Медины, управления их вакфами и всего прочего.

В четверг, последний день месяца, Салих Кудж, Маху-бей, Сулайман-ага и Халил-ага прибыли из Янбо через ал-Кусайр и Верхний Египет. Они отправились по своим домам.

Месяц раджаб 1227 года начался в пятницу (11.VII.1812). 3-го числа группа прибывших поднялась в крепость и приветствовала пашу. Они были в опасности, так как он был зол на них. Он требовал, чтобы они прибыли одни, без своих солдат, для того чтобы посовещаться с ними, а они прибыли со своими войсковыми отрядами. К тому же паша был убежден, что [337] именно он являются виновниками поражения, вызванного их противодействием его сыну, сумятицей в их взглядах и тем, что они урезывали рацион содержания своих солдат. Они были первыми зачинщиками бегства и отступления во время сражения и спустились со своей свитой на суда. Между ними и его сыном — Тусун-пашой возник раздор. Они оставались в своих домах в Булаке и Каире, и на протяжения двадцати дней между ними и пашой царило молчание, и они, в окружении своих солдат, содрогались и волновались. Затем паша распорядился прекратить выдачу им содержания и пайка, и тут они убедились в том, что паша порвал с ними.

24 раджаба (3.VIII.1812) он послал им содержание в урезанном виде в количестве тысячи восьмисот кошельков во французских реалах и приказал всем им готовиться в путь на родину. Они стали продавать свои деревни и вещи и упали духом, опечаленные до крайности. Им тяжело было оставлять Египет и положение, какое они занимали здесь, благополучие, роскошь, господство, пост эмира, возможность полновластно распоряжаться, располагать большим жилищем, /146/ женами, невольницами, слугами, рабами, рабынями. Самый незначительный из них владел двумя-тремя домами мамлюкских эмиров и женщинами, мужей которых они убили. Они полагали, что страна перед ними — словно солдатский строй (Т е. покорилась им). Дошло до того, что даже женщины, живущие в роскоши, 'имеющие дома, доходы, поместья, стали предлагать себя им, ища в них защиты, хотя раньше они испытывали отвращение при одном упоминании о них, не говоря уже о близости с ними.

В этот же день прибыл из Турции капуджи с указом, уведомляющим о рождении у султана сына. В воскресенье, 24 раджаба (3.VIII.1812), созвали диван, и упомянутый ага в сопровождении эмиров торжественно въехал в крепость и прочитал этот указ. Пушечный салют по поводу торжества давали в течение трех дней во время каждого азана, словно в праздники.

Во вторник умер Ахмад-бей, один из военачальников арнаутов и их 'верховных руководителей. Когда он узнал об [338] изгнании упомянутых арнаутов, он послал к паше и сказал ему: «Прекрати выдачу рациона и мне и выдай содержание моим солдатам, чтобы я отправился вместе со своими собратьями». Но паша отказал ему в этом и проявил к нему показное благоволение. Это потрясло Ахмад-бея, усилило его ярость, и он заболел. Паша послал ему своего врача. Тот напоил его слабительным, устроил кровопускание, и он умер в ту же ночь. Погребальная процессия вышла из Булака, и его похоронили на маленьком кладбище. Во главе процессии ехали Салих-ага, Сулайман-ага, Тахир-ага, и большое количество отрядов арнаутов сопровождало ее пешком.

Месяц ша'бан 1227 года начался в воскресенье (10.VIII.1812). В среду, 4-го числа (13.VIII.1812), соответствующего 7-му дню коптского месяца мисра, поднялся уровень вод благословенного Нила, и в четверг утром паша в сопровождении огромной толпы и множества солдат спустился к реке, где в его присутствии и в присутствии кади открыли плотину, и воды потекли в канал. Паша запретил доступ в канал баркам. В середине этого месяца уехали Сулайман-ага и Маху-бей, после того 'как они закончили свои дела, продали свое добро и получили свое содержание.

В четверг, 19 ша'бана (28.VIII.1812), отправился Салих-ага Кудж. Его сопровождало около двухсот отобранных им самим его солдат-арнаутов, а остальные отделились от него и присоединились к Хасан-шаше, его брату 'Абдин-бею и к другим.

В пятницу паша расположил лагерем свои войска за воротами Баб ан-Наср. Он принял решение самому отправиться в Хиджаз. После отъезда упомянутой группы он успокоился, а тогда, когда он прекратил выплату содержания им и приказал им выехать, они собрали своих солдат и лошадей по своим домам в Булаке и обосновались там, представляя грозную картину, вызвавшую разноречивые толки. Паша, испугавшись, стал остерегаться, повысил бдительность своей свиты и других, обязав их неотлучно находиться в крепости, и так далее.