Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

Некоторые из военачальников, считающиеся благочестивыми и набожными, говорили мне: «Как же нам победить, когда большая часть наших солдат различных вероисповеданий, и имеются среди них и такие, которые ни во что не верят и не исповедуют религии. С нами следуют ящики со спиртными напитками, в нашем лагере не слышно азана 528, предписания не выполняются, здесь о них и не вспоминают, понятия не имеют о религиозных обрядах. Враги же наши, как только наступает время призывов муэззинов 529, совершают омовение и со смирением и покорностью становятся в ряды за своим единым имамом. Если же время молитвы наступит в момент, когда происходит сражение, то с трепетом все же совершают “молитву боязни" 530 — один отряд выступает вперед и ведет бой, а Другие, стоящие за ним, совершают молитву. Наши солдаты поражаются этому, так как никогда не слышали о таком, не [326] говоря уже о том, чтобы видеть это. Ваххабиты выкрикивают из своего лагеря: “Выходите на бой с нами, вы, язычники, вы, бреющие бороды, прославляющие распутство, содомский грех, вы, пьющие вино, забывающие молитвы, занимающиеся ростовщичеством, вы, убийцы, вы, позволяющие себе запретное!" Они установили, что значительная часть убитых ими солдат, оказалась необрезанной. Когда солдаты прибыли в Бадр 531 и овладели городом и окрестными селениями, в которых живут избранные люди, богословы и благочестивые люди, то они ограбили их, захватили их жен, дочерей, сыновей, их книги. Они совершали насилия и одни перепродавали захваченных другим. Эти благочестивые люди говорили о солдатах: “Неверные еретики". Дошло до того, что когда некоторые набожные жители Бадра требовали от тех или других солдат своих жен, то слышали в ответ: "Она проведет со мной эту ночь, а завтра я ее дам тебе".

В этот же день выступила в Суэц экспедиция солдат во главе с Бонапартом Хазандаром, чтобы отправиться на соединение с Тусун-пашой и удержать Янбо.

В этот же день прибыла группа англичан с подарками для паши, состоявшими из разнообразных индийских пташек-попугаев зеленой окраски, бочонков, наполненных французскими реалами, а также железа и инструментов. Они приехали, чтобы закупить зерна. В Нижний Египет ежедневно доставляли барки, груженные зерном. Все прибывавшие из Верхнего Египта барки направлялись туда же, так что не стало хватать зерна. Оно вздорожало, исчезло с пристаней и прибрежных рынков, и с трудом можно было купить не больше вайбы 532. Цена ар-дабба зерна поднялась с четырехсот до тысячи двухсот пара, равно как и цена бобов. Может быть, их цена поднялась и выше пшеницы из-за недостатка в них, вызванного неурожаем их в этом году: посеявшие едва собрали семена. В эти дни люди бедствовали по этой причине, но спустя короткое время зерно прибыло, цены на него упали, и его можно было достать на пристанях и на рынках.

В середине месяца из Джабал Друз 533 прибыл христианин, который добился приема у паши. Он сообщил паше, что [327] хорошо умеет чеканить монету и сократит многие издержки и что из работающих в дарбхане 534 пятисот человек занятыми смогут быть лишь сорок человек, и не больше, что он сам изготовляет инструменты и орудия для чеканки пиастров и прочее и что он не нуждается в топливе, в горне и чеканит монету без больших усилий. Паша поверил его словам и приказал отвести ему помещение и дать все необходимое ему: людей, кузнецов, мастеров, чтобы изготовить нужные ему инструменты и приборы. После этого тот приступил к работе, но она растянулась на месяцы. Тогда же паша обратил свое внимание на служащих и писцов монетного двора. Видя на них красивые одежды, убранство их лошадей, он испытывал сильное желание отнять их доходы и конфисковать их имущество, потому что по природе своей он злобный, алчный, завистливый и смотрит с вожделением на то, чем владеют другие, на их доходы. Он следил за ними, а они устраивали обеды, отправлялись сами, как и их дети, в монетный двор верхом на красивых мулах и лошадях, в окружении слуг и приближенных. Паша стал расспрашивать о них, и ему сообщили об их положении, об их домах, расходах. Случилось как-то, что паша заметил выходящего из монетного двора человека — самого низшего из рабочих, увидел, что тот садится на лошадь и что вокруг него трое слуг. Паша справился о нем, и ему сказали, что это /141/ привратник, запирающий ворота монетного двора, после того как оттуда уходит народ, и по утрам открывающий их. Паша спросил о его ежедневном заработке, и ему сообщили, что тот получает по два пиастра, и не больше, на что паша заметил: «Но этой платы недостаточно даже для [удовлетворения нужд] окружающих его слуг, откуда же он берет на расходы по дому, на прокорм скотины, на все свои нужды, все то, что он тратит на украшения, на одежду для себя, для своей семьи и родных? Воистину, все они воры, и все, что есть у каждого из них, — это наворованное, и непременно надлежит изъять накраденные и собранные ими деньги».

Паша стал тайно совещаться с му'аллимом Гали и его собратьями. Затем паша ночью потребовал к себе первым Исма'ила-эфенди, который был из числа высших чиновников. [328]

Паша ему сказал: «Расскажи мне о вероломстве поставщиков — такого-то христианина и такого-то еврея». Тот ответил: «Я не знаю о вероломстве ни одного из них — все принимается и отпускается по весу». Паша отослал его и призвал христианина и сказал ему: «Сообщи мне о вероломстве Исма'ила-эфенди, его сыновей, его пособника гравера Ибрахима-эфенди Хадрави и других». Но и этот не сказал больше того, что Исма'ил-эфенди. Затем доставили ювелира Хаджжи Салима, угрожали ему, но и он ничего не добавил, и паша заявил: «Все они сообщники и покрывают один другого в предательстве по отношению ко мне». Затем он велел посадить Хаджжи Салима в тюрьму и привести другого ювелира по имени Салих ад-Данаф и дал ему полномочия выполнять обязанности Хаджжи Салима. Затем паша отправился к себе в дом в ал-Азбакийу и вызвал ночью Исма'ила-эфенди с сыновьями, и группа солдат доставила их в ужасном состоянии. Им угрожали казнью. Паша приказал доставить палача, его привели, развели огонь в очаге. Но за Исма'ила-ефенди и его сыновей вступились, и их избавили от смерти, но обложили большим количеством кошельков, обязав внести их под страхом смерти. Хаджжи Салима обложили особо семьюстами пятьюдесятью кошельками, Ибрахима ал-Маддада 535 также обложили двумястами, 'Али Ахмада-эфенди — весовщика — двумястами, сыновей шейха ал-Сухайми — двумястами, так как граверные инструменты принадлежали им и служащие монетного двора пользовались ими за арендную плату.

Все они начали изыскивать суммы, которыми их обложили, стали продавать свое имущество, источники своего дохода, закладывать, брать взаймы под проценты, под векселя. И да будет милостив Аллах к тем, кого постигли несчастья!