Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

Люди были расстроены тем, что пользовавшихся доходами с вакуфных земель лишили источника существования, а мултазимов — их поместий, отобранных пашой, который отстранил их от управления поместьями в какой бы то ни было степени. [495]

Паша отнял у них земли висийа, проявив снисходительность лишь по отношению к общественным владениям.

Потерпевшие обращались в его канцелярию, ч им обещали выплатить денежную ренту, взимавшуюся мултазимами с крестьянства, соответственно канцелярскому [подлиннику] документа, выдавать который мог только диван, после проверки и подтверждения документа по реестру Они стали ждать выполнения обещания в течение многих дней, отправляясь туда по утрам и возвращаясь оттуда по вечерам, занимаясь расспросами писцов и связанных с ними. Между тем положение их становилось стесненным из-за безденежья, прекращения поступления доходов, так что они готовы были довольствоваться самым малым и домогались получения хоть чего-нибудь. Каждый добивался немногого. Им обещали это по истечении трех-четырех дней, пока не учредят регистр, а когда его учредили, то заявили, что паша приказал изменить его и учредить на другой основе. Это повторяли во второй и третий раз, согласно с имевшимися большими или меньшими расхождениями в том, что собирала казна на протяжении лет.

/222/ В это же время приехал через Дамиетту некий турок, утверждавший, что он живет уже очень давно и помнит начало десятого века (По хиджре). Он говорил, что явился в Египет вместе с султаном Селимом 679, что помнит времена его и сражения его с султаном ал-Гури 680 и что он в это время находился под знаменами султана Селима.

Молва о нем распространилась, и те, кто видел его, рассказывали, что он помешанный и что он не тот, за кого себя выдает. Некоторые проэкзаменовали его в беседе относительно сведений и событий, и получилась у него путаница. Паша затем приказал изгнать и выслать его. Его посадили на барку, и сгинула весть о нем Говорят, что его утопили, а Аллах знает лучше.

25-го числа (2.VIII.1815) в доме дафтардара устроили диван и начали выплачивать мултазимам фа'из. Устроили так, чтобы выдавать лишь часть его. Самое большее, что давали [496] половину установленной суммы и меньше, и только в некоторых случаях немного больше этого.

В этот же день паша приказал всем войскам выйти на площадь за воротами Баб ан-Наср в Куббат ал-'Азаб для обучения стрельбе. Они выступили в последнюю треть ночи и до зари непрерывно одни за другими стреляли по методу французских войск, и словно гром гремел [вплоть] до утра. Покончив с этим, они стали возвращаться в город с большим грохотом, так что загромоздили своими лошадьми все дороги, задевая прохожих своими лошадьми и ослами.

Разнесся слух о том, что паша намерен произвести перераспределение солдат, обучить их на новый лад — по европейскому образцу, именуемому “новый порядок”, — одеть их в узкую одежду и изменить их внешний вид.

На следующий день паша уехал в Булак, собрал войска своего сына Исма'ил-паши, рассортировал их определенным образом на новый лад и сообщил им о своем намерении осуществить это со всеми солдатами Тех, кто будет противиться этому, ждут избиение я изгнание, после того как отобрано будет все, вплоть до одежды. Затем из Булака он отправился в Шубра. Среди солдат поднялись волнения, шум, они стали перешептываться между собой, и многие из них расстались со своими начальниками и командирами и условились бежать Некоторые их военачальники договорились восстать и' изменить паше

В четверг, 27 ша'бана (4 VIII.1815), вечером паша переехал из дворца в Шубра в свой дом в ал-Азбакийе. [Между тем] в доме 'Абдин-бея на пиршество собралась группа военачальников и среди них Хаджу-бей, ‘Абдаллах-ага Сары Джулла, Хасан-ага Эрзинджанлы Они вели переговоры друг с другом по поводу паши и того, что он планирует. Они договорились на заре напасть на него в его доме в ал-Азбакийе. Однако 'Абдин-бей, воспользовавшись их оплошностью, оставил их с их весельем и, переодевшись, вышел, чтобы поспешить к паше Он известил [о заговоре] и возвратился к своим друзьям

Паша поторопился и тут же, в шесть часов утра, [497] потребовал солдат Тахир-паши и приказал им окружить свой дом, а затем необычной дорогой, не через район ан-Насирийа, далекой и запутанной прибыл в крепость с теми солдатами, в которых он был уверен Дело заговорщиков расстроилось, но они не хотели отказаться от своего решения и отправились к. дому паши, желая разграбить его Окружавшие его войска воспрепятствовали им в этом, открыли по ним огонь из ружей, убив некоторых из них намерений своих заговорщики осуществить не могли Они отправились в район крепости и собрались у ар-Румайлы и [на площади] Карамайдан Будучи сбиты с толку, они пришли в еще большую ярость они знали, что пребывание их в ар-Румайле ничего им не принесет, а поскольку свою вражду они уже проявили, их ожидало последующее порицание сотоварищей, не присоединившихся к ним, и не принесло бы плодов им, если бы они возвратились к спокойствию Рассудок их затмился

Их подлость, низость их натуры, их мерзкие взгляды определили их образ действий они решили рассеяться по улицам города и пограбить имущество и деньги населения

Если они так поступят, [рассуждали они,] то численность их увеличится, мощь их усилится, и станут их соучастниками те, кто противостоит им теперь, из-за стремления всех к гнусным деяниям Они окажутся в выигрыше, и их попытка не пропадет даром, как это говорится в пословице /223/ “Кто не может бить осла, избивает ослиное седло” Они направились в центр города и [обрушились] на ас-Салибу и ас-Суруджийу Они взламывали и разбивали двери запертых лавок, разграбляя все, что в них имелось Лавочники, услышав о погроме, запер ми свои лавки, свои двери, оставили имущество и бросились бежать, чтобы спасти себя При виде этого остальные солдаты поспешили присоединиться к грабежу Их соучастниками были многие ловкачи, негодяи, нищие, голодающая чернь и те, для кого не существует религии Сборище их увеличилась, и они прошли таким образом в Касаба Ридван через ворота Баб Зувайла, громя лавки со сладостями в ас-Суккарийа 681 и забирая в них деньги и что понравится из разного рода сладостей, поедая это, унося с собой, разбрасывая. То, [498] что они не забирали, они швыряли на дорогу под ноги, разбивали вазы со сладостями, кувшины с вареньем, среди которых были [сосуды] китайского и европейского фарфора. Они и их последователи из подонков города поели и забрали с собой наборы сиропов, разноцветные леденцы, рашал (Рашал — нильский лосось. Неясно, почему ал-Джабарти, перечисляя сладости, упоминает рыбу), конфеты, лимоны, глазированные орехи, ароматические вещества. Они забрасывали этим не только дорогу, которая проходит по базару, но весь путь от ворот Баб Зувайла до ал-Мамахйлийа 682. На всем ее протяжении и во всю свою ширь дорога была изукрашена сладостями, засахаренными фруктами, цукатами, леденцами, различными сиротами, медом, вареньем, разлитыми по земле. Так как это был благословенный месяц изобилия фруктов, то торговцы этого базара возобновили запасы и сварили различных сортов варенье, сиропы из персиков, яблок, слив, ягод тута, зеленого винограда, тыквы, айвы и наполнили сосуды и выстроили, выставили их в ряд в своих лавках для продажи, особенно в праздник — в месяц рамадан. В своем движении грабители прошли ал-‘Аккадин ар-Руми, ал-Гурийу, ал-Ашрафийу и ювелирный базар. Группа их дошла до базара Марджуш, взломала двери лавок, [окладов] торговых домов, караван сараев и разграбила полученные купцами ценные ткани, хлопчатобумажные, шелковые, бархатные.