Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

3 шаввала (8.IX.1815) паша через ворота Баб ал-Джабал спустился из крепости с большим количеством солдат [корпуса] дулатов, с турецкой кавалерией и пехотой. В сопровождении 'Абдин-бея он отправился в район ал-'Асар и поздравил 'Али Йусуф-пашу, отрешенного от управления Сирией, [509] который жил здесь из-за болезни, для перемены климата. Затем паша переправился в Гиэу, где провел ночь у своего зятя Мухаррам-бея. С наступлением утра он спустился по реке в Шубра, заночевал в своем дворце и возвратился в свой дом в ал-Азбакийе, а затем поднялся в крепость.

Во вторник, 8 шаввала (13.IX.1815), паша созвал диван, собрав видных шейхов, и обратился к ним с речью, в которой заявил, что он хочет возвратить поместья мултазимам и оставить им их с тем, чтобы они их арендовали и возделывали имения для себя; что он установит порядок, обеспечивающий спокойствие людям, и что он уже приказал эфенди — писцам рузнаме — учредить регистр, дав им двенадцать дней сроку, на протяжении которых они должны завести регистр по установленному образцу. Шейки вознесли ему хвалу, поблагодарили его, пожелали ему добра и призвали благословение на него. Шейх аш-Шанвани сказал “Мы просим у нашего господина точно так же возвращения и неотторжимого имущества”. Паша оказал: “Точно так же мы рассмотрим вопрос о вакфах мултазимов и установим приемлемый порядок, тот из них, кто пожелает получить в полное распоряжение свою долю и обяжется выплачивать дивану установленный для феллахов поземельный налог соответственно площади и размеру, тому мы ее предоставим. Если же мы оставим эту землю за собой, то он будет получать причитающийся ему фа’из из казны деньгами”. Шейхи также вознесли ему хвалу и умолкли, а он сказал им: “Говорите же, я же вас позвал для того, чтобы посоветоваться с вами”. Но ни одному из них Аллах не открыл слов, которые тот бы произнес, /229/ кроме восхваления паши. Однако это были бы зря потраченные слова, так как все это лишь уловка и обман, рассчитанный на простаков, чтобы таким образом показать, к чему он стремится, и добиться осуществления своих намерений.

На этом собрание закончилось, и были разосланы глашатаи, чтобы объявить мултазимам добрые вести о том, что поместья возвратят в их распоряжение, и чтобы полечить с них за это бакшиш. Хотя форма определяется причинами, а сущность неведома, главная причина того, что он оказал, состоит [510] в том, что большая часть поместий принадлежала военным, их начальникам и их женам, а они отошли от паши и испытывал” досаду на него за то, что он лишал их возможности поступать по своему усмотрению, не делал им послаблений. Некоторые из них подавляли свой гнев, скрывая его в себе, а другие не могли утаивать его, выказывали свою враждебность, оказывали противодействие захвату доходов тех, за кем не было никакого преступления. Паша для того и сделал свое заявление перед диваном так, что они слышали, чтобы успокоить их и охладить их пыл, пока он не урегулировал с ними дело.

В этот же день приехали гонцы из Хиджаза с письмами и вестями о заключении мира между Тусун-пашой и 'Абдаллахом, сыном Мас'уда, который после смерти своего отца стал вождем ваххабитов. Сообщили, что упомянутый 'Абдаллах прекратил военные действия и кровопролитие и подчинился. Группа ваххабитов, приблизительно в двадцать человек, прибыла к Тусун-паше, и двое из них приехали в Каир.

Этот мир как будто не привел в восхищение нашу, он не высказал удовлетворения им и не разрешил вначале высадиться двум прибывшим, а когда они встретились с ним и вступили в разговор, он стал упрекать их в нарушении закона. Те попросили прощения и сказали: “Покойный эмир Мас'уд был упрям, вспыльчив, хотел властвовать и исправить религию; в противоположность ему сын его — эмир 'Абдаллах имеет мягкий характер, ненавидит кровопролитие, следует по пути своего предка покойного эмира 'Абд ал-'Азиза, который поддерживал мирные отношения с Портой, так что даже состоял в дружбе с Йусуф-пашой, когда тот был в Медине. Между ними не было никаких противоречий и соперничества в чем бы то ни было, а борьба и разногласия возникли лишь при эмире Мас'уде. Главное дело в шерифе Галибе, в том, что тот противостоял эмиру 'Абдаллаху. А так как последний держался в своих действиях [только] хорошего, то отказался от споров, обеспечил безопасность путей передвижения паломников и путешественников. И они говорили подобные речи и уместные объяснения. Собрание закончилось, и они отправились в отведенное им жилище. Их сопровождали некоторые турки, [511] которым это было поручено, и их подчиненные, сопутствовавшие им в передвижениях, что им было разрешено. Они ездили и ходили пешком по улицам вместе со своими подчиненными и сопровождающими их, рассматривали город, жителей. Они вошли в мечеть ал-Азхар в такое время, когда там не было ни одного из выдающихся богословов, и справились о последователях имама Ахмада ибн-Ханбала — да будет им доволен Аллах — и о богословских книгах и произведениях его толка, на что им ответили, что они совсем исчезли из Египта. Они купили экземпляры таких книг — комментариев и сборников хадисов, как, например, ал-Хазин, ал-Кашшаф, ал-Багави, а также признанное единственно верным шестикнижие и другие. Я встречался с ними дважды и установил, что оба они люди красноречивые, возвышенные, сведущие в истории и знают необыкновенные случаи; оба скромны, хорошо воспитаны, хорошо обучены красноречию, хорошо разбираются в вопросах религии, имеют представление о различных разделах права и различных его толков, так что и не описать. Один из них называется 'Абдаллахом, а другой — 'Абд ал-'Азизом — он старше и значительнее.

В субботу, 19 шаввала (24.IX.1815), через ворота Баб ан-Наср вынесли махмал в Хаову, после того как пересекли с ним центр города. Процессию возглавляет один человек из [корпуса] дулатов по имени Авзун Оглу, с остроконечной дулатской шайкой на голове. Большую часть процессии составляют солдаты-дулаты с обычными для ник безобразными остроконечными черными головными уборами. По стране распространилось безобразие во всем, это коробит /230/ природу человека, его душу и вызывает досаду.

Быть может, ты наблюдал или слышал об этом, но во времена мамлюкских беев шествие было прекрасным, хорошо организованным, упорядоченным. Его украшали так, что ничего подобного ему или похожего не было на земле, как об этом оказано воспевшим:

“Счастливый Египет, ему нет подобного; здесь три наслаждения и удовольствия: шествия султана, разлив Нила и махмал с дарами в день, когда его несут” [512]

В числе других утраченных эти три удовольствия.

23 шаввала (28.IX.1815) прибыл капуджи с указом об утверждении Мухаммада 'Али-паши правителем Египта на новый год. По этому случаю посланцу устроили торжественный въезд из Булака в крепость, дали ружейный и пушечный салют, устроили иллюминацию