Василий Цветков - Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Показательно, что новые структуры управления были созданы (хотя и «на бумаге») в течение нескольких дней, тогда как Южнорусская конференция создавала модель власти более полугода. Представительство в структурах южнорусской власти строилось по территориальному, а не сословному или партийно-политическому признаку. Но поскольку новая модель власти утверждалась «сверху», на основе соглашения Верховного Круга и Главного Командования ВСЮР, то и территориальное представительство строилось не на основе новых выборов, а, по существу, на основе делегирования уже работавших в войсковых структурах членов Круга. Основой законодательной власти, представительной системы применительно к «общероссийскому масштабу» становилось представительство от городских собраний, земств и кооперативов, а также от национальных собраний. И все-таки, как справедливо отметил «ветеран» Особого Совещания К. Н. Соколов, «только на бумаге так гладко и просто удавалась «парламентаризация» гражданской власти Главнокомандующего… Практически же представлялось совершенно фантастическим это сочетание полноты высшей командной власти с узко ограниченными прерогативами главы парламентарного государства. За краткостью времени эта беспримерная политическая система испытана не была, но она несомненно таила в себе зачатки недопустимых в боевой обстановке конфликтов. Организация военной диктатуры была в конце концов воспринята всеми нами не в силу особого пристрастия к личному режиму, недостатки которого для всех очевидны, а в силу железной необходимости сосредоточения власти в условиях гражданской войны» [186] Соколов К. Н . Указ. соч., с. 250. .

Не подлежит сомнению, что четкая, жестко организованная система управления фронтом и тылом способствовала бы максимально эффективному управлению, а отказ от «диктаториального принципа» в условиях военных действий не только препятствовал оперативному решению практических задач, но способствовал росту разногласий и политической конфронтации между различными группами и структурами антибольшевистского сопротивления. С другой стороны, отказаться от поддержки «общественности» в любой, даже ограниченной форме можно было бы только с риском полной потери доверия населения к белой власти, потери невосполнимой в условиях гражданской войны. Поэтому во время последнего периода Белого движения на Юге России, в Крыму 1920 г., была предпринята попытка создания оптимальной структуры власти на основе сочетания принципов общественного и единоличного военного управления. При этом политическая программа и политическая модель управления в белом Крыму все-таки были основаны во многом на том, пусть и незначительном, опыте преобразований, имевшем место в первые месяцы 1920 года на Кубани и Северном Кавказе. Это относилось прежде всего к элементам представительства на уровне исполнительной власти и к принципам федеративного, или даже конфедеративного, устройства будущей российской государственности.

Перемены в управлении, попытки создания представительной власти (региональный опыт и влияние Российского правительства).

Для Северной области с середины 1919 г. весьма важным становилось получение поддержки внешних сил, заинтересованных в сохранении области в качестве важного звена в цепи белых фронтов, окружавших центр Советской России. В течение 1918 – первой половины 1919 г. основная поддержка фронта и области осуществлялась иностранными государствами, направившими свои воинские контингенты в этот регион. Поражение союзного гарнизона под Шенкурском в феврале 1919 г. стало серьезным свидетельством слабости военного участия союзников. После принятия (апрель 1919 г.) Высшим Военным Советом Антанты решения о выводе иностранных войск из Архангельска до начала зимы 1919/20 г. главным внешним фактором, поддерживавшим существование Северного фронта, стало Российское правительство в Омске, власть которого была признана Правительством Северной области и к расширению контактов с которым стремились военные (через установление единого фронта Сибирской и Северной армий) и политики. План наступления для установления контактов с армиями Колчака и «прямого коридора» снабжения сибирских войск обмундированием, вооружением и боеприпасами из союзных складов на Севере России был разработан при непосредственном участии Главнокомандующего союзными войсками генерала Айронсайда.

Несмотря на большую вероятность «ухода» союзников с Северного фронта, после окончания Первой мировой войны военно-политическое руководство белого Севера все же надеялось, что это произойдет не раньше чем будут достигнуты окончательные успехи на фронте. На совещании, которое состоялось в Архангельске 16 августа 1919 г., присутствовали высшие воинские начальники русских и союзных войск. Прибывший из Великобритании лорд Роулинсон сделал доклад, в котором заявил о необходимости эвакуации всего Архангельского фронта и сосредоточения русских войск на Кольском полуострове для обороны Мурманского фронта и незамерзающего порта (если это будет возможно). Еще 4 августа 1919 г. в своей телеграмме Колчаку Миллер отмечал готовность «перевести весь офицерский до 900 человек и здоровый солдатский элемент, а также военное имущество на другой фронт, к Деникину или даже, может быть, в Сибирь», поскольку «создание войск в Северной области имело целью не защиту области от большевиков, а участие с наибольшей пользой в борьбе с большевиками для восстановления Единой России, то решение вопроса зависит от общего положения на двух фронтах». На полученное от Маклакова «предложение англичанам эвакуироваться через Петроград» (то есть посредством участия в общих операциях с Северо-Западным фронтом) генерал Айронсайд ответил «хохотом» [187] ГА РФ. Ф. 6094. Оп.1. Д. 28. Лл. 8–9; Ф. 17. Оп.1. Д. 13. Л. 183. . Перемена отношений к белому Северу проявилась со стороны союзников и в заметном сокращении снабжения. В разгар «похода на Москву» ВСЮР Черчилль отмечал, что «всякие дополнительные запасы для Архангельска могут быть отправлены только в ущерб запасам, предназначенным Английским Правительством для Деникина». Особенно остро для Северного фронта стоял вопрос о снабжении артиллерийскими орудиями и снарядами, а также продовольствием, которого катастрофически не хватало. Союзные подразделения были выведены из Северной области к 20 сентября 1919 г. («до начала ледостава на Белом море»). К 26 сентября «ни одного союзного солдата не было в Архангельске». Вооружение и снаряжение, «непригодное для эвакуации» (главным образом аэропланы, автомобили и боеприпасы), было, по решению союзного командования, затоплено в Северной Двине, однако российские водолазные группы смогли спасти значительное количество патронов и снарядов [188] Айронсайд Кампания на Русском Севере // Военный вестник, № 5, 1927, с. 12; ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 36. Лл. 4–5; Ф. 6396. Оп.1. Д.11. Лл. 420–420 об. .