Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Северо-Запада, проходившие почти исключительно через Сазонова и Юденича, лучше всего свидетельствовали о готовности соблюдать сугубо формальные принципы организации единой российской военной и гражданской власти (отношения через всероссийского министра иностранных дел и назначенного из Ставки Главнокомандующего фронтом). Гораздо важнее было фактическое утверждение на Северо-Западе лозунгов «демократического курса», отразившегося впоследствии в программе Северо-Западного правительства. Правоцентристский вектор политической программы уходил в прошлое. Большинство теперь имели представители «демократической общественности» (Горн, Богданов, Пешков, Евсеев, Маргулиес, Эйшинский, Филиппео). Как отмечал в своем дневнике Юденич, ему рекомендовали поддержать введение в состав министерской коллегии Б. В. Савинкова, для придания ей дополнительного «политического веса».

Сразу же после «создания» правительства, 11 августа 1919 г., было утверждено ожидавшееся заявление о признании «в интересах России» «абсолютной независимости Эстонии». Решение «национального вопроса» принципиально вписывалось в п. 6. декларации Северо-Западного правительства от 13 сентября 1919 г., гласившей: «Населяющие отдельные территории народности, входящие в состав единой возрождающейся России, свободно избирают себе форму управления». Но по отношению к Эстонии позиция новообразованного правительства предельно конкретизировалась. «Вполне уверенные, что Российское Правительство Адмирала Колчака оценит создавшуюся обстановку одинаково с нами, мы, извещая о происшедшем и о принятом нами решении Верховного Правителя Адмирала Колчака, одновременно с сим просим Представителей Соединенных Штатов Америки, Франции и Великобритании добиться от своих Правительств признания абсолютной независимости Эстонии». «Ценой» подобного заявления становилось ожидание «немедленной поддержки» со стороны Эстонии «вооруженной силой для освобождения Петрограда, Петроградской, Псковской и Новгородской губерний от большевистского ига». Правда, при этом отдельным пунктом отмечалась «неизбежность переговоров с Эстонским Правительством о получении новой Областью (Северо-Западной. – В.Ц.) выхода к морю в портах Эстонии для обеспечения взаимных торговых сношений». «Результатом» данного заявления стали вполне благожелательный ответ со стороны эстонского МИДа и поддержка «похода на Петроград» со стороны двух эстонских дивизий (хотя и недостаточно действенная). Нельзя не считать «результатом» также и ноту латвийского МИДа (3 сентября 1919 г.) в адрес Лианозова. В ней премьера «уведомляли», что после провозглашения Государственным Советом Латвии 18 ноября 1918 г. суверенитета («свободное, независимое и демократическое государство с республиканским строем») Северо-Западное правительство «просят признать независимость Латвии и ее Временного Правительства как носителей Высшей Исполнительной власти в государстве». Лианозов поддержал позицию Латвии, пожелав «полного успеха в борьбе с большевиками и в деле реконструкции страны на демократических началах». Официальные заявления по Латвии имели немаловажное значение в условиях будущих действий командования Западной Добровольческой армии Бермондта-Авалова (об этом подробнее в следующем разделе). Заявление о признании независимости Финляндии было отправлено Лианозовым 23 сентября в адрес министра иностранных дел Финляндии Р. Хольсти: «Совет министров Северо-Западного правительства признал, в согласии с принципами, изложенными в Декларации от 13 сентября с. г., полную независимость Финляндии как суверенного государства».

Программа правительства (см. приложение № 27) изобиловала демократическими тезисами по земельному, рабочему вопросам и в области местного самоуправления, в целом повторяя политические принципы 1917 г. («твердый демократический порядок и демократическая программа, основанная на уважении человеческих прав и свобод»). Показательно, что о поддержке правительства заявил 29 сентября Русский Социалистический блок в Эстонии (политический оппонент Русского Совета) во главе с известным социал-демократом Б. Дюшеном. Единственно возможной корректировкой принимаемых правительством решений можно было бы считать отсылку на их согласование с будущим региональным Съездом Представителей народа Северо-Западной области или с Учредительным Собранием Северо-Западной России. Лианозов пытался доказать Марчу, что акты образования правительства и признания «абсолютной независимости» Эстонии необходимо обсудить с Юденичем, но английский посланник возразил, что в случае возражений генерала у них всегда найдется новый Главнокомандующий. Также не повлияла на мнение Марча ссылка на согласие Колчака, необходимое для легализации правительства и его актов. Российское Правительство и Верховный Правитель всего лишь «извещались о принятых решениях». И хотя Юденич по-прежнему продолжал считаться Главнокомандующим, подчиняясь непосредственно Колчаку как Верховному Правителю России, его статус диктатора при новой «схеме» правительства оказался существенно ограниченным. Несмотря на широковещательные заявления о готовности «взять власть», стремление «игнорировать» правительство (генерал был лишь на двух заседаниях, ссылаясь на «занятость» военными делами), Юденич так и не решился что-либо предпринять против своего нового политического окружения (хотя подобные намерения у него были).

Власть Правительства Северо-Западной Области России (полное наименование) территориально распространялась на «бывшую Петроградскую, Псковскую и Новгородскую губернии, а равно и те, которые будут освобождаться в указанном районе от ига большевиков». Правительство во главе с Лианозовым, совмещавшим посты премьера, министра иностранных дел и финансов, позиционировалось равноправно с властью военной и претендовало на полноту власти во всех местностях, где бы снимался режим военного положения и вводилась гражданская администрация. Министры действовали весьма активно, чему способствовал и статус исполнительной власти, отличный в этом от других белых правительств. Согласно «Наказу» правительству (30 августа 1919 г.), Совет министров признавался «высшим законодательным и исполнительным органом Северо-Западной области». Его ведению подлежало «рассмотрение всех вопросов и дел общегосударственного значения, а также всех тех дел, которые особым постановлением Совета министров будут признаны подлежащими рассмотрению». Министры имели право выступать с законодательной инициативой, направлять запросы Главкому по тем или иным проблемам белого фронта и тыла. Решения на заседаниях Совмина принимались «баллотировкой простым большинством голосов», при перевесе голоса премьера и после «подписания всеми присутствующими министрами» публиковались в «одной из газет по определению Совета министров». Введение в состав Совмина новых членов также решалось голосованием: кандидат должен был получить 2/3 голосов из состава 3/4 Совета министров. Коллегиальная процедура принятия решений напоминала голосование в органах земско-городского самоуправления, что вполне объяснимо, учитывая состав правительства (22).