Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Говоря о переменах внешнеполитического курса осенью 1919 г., следует отметить и рост интереса к сотрудничеству со славянскими государствами, образовавшимися после распада Австро-Венгрии. Зарождение этого интереса относилось еще к 1918 г., ко времени выступления Чехословацкого корпуса. Сазонов считал, что наиболее близкие отношения связывают Россию с Чехословакией, «с наиболее близким и симпатичным нам из группы западных славян чехо-словацким народом». При его непосредственном участии происходило формирование Чешского Национального Комитета, получившего также безусловную поддержку со стороны Николая II. После образования 16 ноября 1918 г. Чехословацкой республики Российским правительством был поддержан проект Гинса о создании в Праге российского дипломатического представительства. В январе 1919 г. в Совет министров Российского правительства был представлен проект «Об учреждении российской миссии в Праге». В преамбуле проекта говорилось, что «в движении всех вопросов международного характера, касающихся славянства, Россия играла первую роль, и таковое значение ее с приближением окончательных мирных переговоров следовало особенно подчеркнуть». 17 января проект утвердил Верховный Правитель. Чрезвычайным посланником в Праге был назначен товарищ министра иностранных дел В. Г. Жуковский.

Стремление к сближению с Чехословакией не ослабевало и после отхода Чехословацкого корпуса в тыл Восточного фронта, на охрану Транссибирской железной дороги. Доверие не исчезало, несмотря на неприятие чешскими политиками «переворота 18 ноября» и оппозиционную деятельность генерала Гайды. 7 октября 1919 г., в годовщину кончины Верховного Руководителя Добровольческой армии генерала Алексеева, Колчак издал приказ № 203, в котором, наряду со всеми военными и политическими деяниями, отмечал «величественную историческую заслугу перед всем славянским миром… славного вождя славянства и доблестного сына своей Родины»: «Вся жизнь этого скромного, но могучего труженика и героя духа была посвящена работе по подготовке армии к выполнению великой, исторической задачи, к борьбе славянства с германцами… Славные победные события 1914–1916 годов обязаны его работе, его таланту, его великому духу славянина. И когда под ударами выдвинутого немцами политического оружия – большевизма – стала гибнуть Наша Армия, Генерал Алексеев, один из немногих, не сложил оружия, не отрешился от могучей, жившей в нем веры в неизбежность победы славянства над германизмом и с горстью сподвижников, почти без средств и оружия, продолжал неутомимо свою великую работу возрождения России, а с ней и объединения всего славянства». Приказ подчеркивал преемственность между делом, начатым генералом Алексеевым, и выступлением Чехословацкого корпуса: «Здесь на Урале, на гранях Азии и Европы, год тому назад по почину чехословацких генералов Сырового, Гайды и Чечека… стекались со всех сторон Сибири и Приволжья русские, чехословацкие и сербские части, слившиеся в дружной славянской семье, в одном стихийном порыве, объединенные одним ясным сознанием, что борьба, поднятая генералом Алексеевым, не какая-либо партийная, политическая борьба, не борьба классов и каст, а великая национальная, историческая борьба славян с германцами, искусно спрятавшимися за спиной ими же созданных большевиков».

К осени 1919 г. возникли планы получения не только политической поддержки, но и более активной военной поддержки со стороны «славянства». Следует отметить, что со стороны славянских государств Европы Белое дело поддерживалось дипломатически. Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев стало единственным государством, признавшим Колчака не только на уровне «пожеланий», но и формально, назначив в Омск, после переговоров Сазонова с главой МИД Югославии А. Трумбичем, поверенного в делах Й. Миланковича, прибывшего в Омск в конце июня 1919 г. Сазонов, в свою очередь, утвердил посланником в Белграде В.Н. Штрандмана. Появилась идея «возвращения на фронт» частей Чехословацкого корпуса. Чтобы заинтересовать в этом его бойцов, предполагалось наделить всех из его состава желающих землей в плодородных районах Сибири и Дальнего Востока. 30 августа Вологодский телеграфировал Сазонову о «крайней необходимости побудить чехов пробиться на Родину через Поволжье». Премьер считал, что сделать это возможно при следующих условиях: «С одной стороны, призыв Масарика к чехам, находящимся в Сибири, поддержать наши армии и выйти к Деникину, с другой стороны, воззвание Деникина к чехам, обещающее всяческое содействие для беспрепятственного и скорейшего следования в Прагу через территории, находящиеся под его властью». «Чешские войска, – считал Вологодский, – представляя собой надежную военную силу, могли бы дать моральную поддержку нашим войскам и облегчили бы их задачу».

В плане развития контактов со «славянством» показательны зарубежные поездки члена СГОРа Р.Г. Молова и «Славянской миссии русских общественных деятелей» во главе с князем Л. В. Урусовым. С декабря 1918 по март 1919 г. Молов объехал Варшаву, Бухарест, Белград и Константинополь, а прибыв в Одессу, выступил с докладом на заседании Бюро Совета 11 марта 1919 г. Его выступление укрепило точку зрения о возможности военной интервенции в Россию со стороны славянских стран Восточной Европы. В Польше его поразил «большой патриотический подъем, вызванный осуществлением давнишней мечты поляков – воссоздания Польши. Все польские группы и партии, забыв прежние распри и партийные розни, объединились на общей национальной платформе и вполне солидарно работают ныне над устройством своего государства». По мнению Молова, «по отношению к России настроение польских правительственных и широких общественных кругов вполне дружеское, прежние обиды забыты, и поляки, видимо, понимают, что для будущего Польши, как вообще и для других славянских государств, важна и необходима мощная Россия». В Белграде Молов получил от МИДа заверения о том, что «вся Сербия искренне болеет душой за Россию… существует и в Правительстве, и в обществе сильное давление в пользу посылки на помощь России добровольческих отрядов, и по этому поводу ведутся в настоящее время переговоры с союзниками». Сдерживало оказание помощи, по словам чиновников МИДа, «отсутствие на Юге России единой авторитетной власти», что «лишало возможности французское и сербское командование принять какие-либо реальные меры к помощи России, т. к. нет органов русского правительства, с коими можно было бы сноситься и вести переговоры по поводу организации и направления в Россию добровольческих отрядов, условий их содержания на территории России». Еще одним условием поддержки белых правительств выдвигалось обязательное «основание политического строя России на демократических началах и разрешение аграрного вопроса, без которого немыслимо успокоение широких народных масс». Что касается Болгарии, то, несмотря на участие в войне на стороне Германии, эта страна была готова к восстановлению добрососедских отношений с Россией. Молову передали о готовности к отправке в Россию «нескольких корпусов с великолепным техническим оборудованием, если только союзники ничего не будут иметь против этого». Вывод докладчика сводился к следующему: «Судя по всему, рассчитывать на вооруженное вмешательство французов и англичан в русские дела не приходится, а потому следует немедленно командировать ответственных лиц в Белград и Софию, чтобы ускорить присылку на Юг России вспомогательных сербских и болгарских войск».