Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Какою же должна быть Россия для того, чтобы она могла не только возродиться, но и сделаться государством сильным, свободно развивающимся ко благу населяющих его народов и способным занять согласное с достоинством его положение в сонме великих свободных демократических держав? Таким государством Россия может стать в современных условиях, только как монархия парламентарная с прямым признанием народного суверенитета, в обстановке демократического правления, возглавляемого монархом, как выразителем единства государства, действующего с ответственными перед народным представительством носителями власти…

Дерюжинский В. Ф. О гражданском долге е демократии, Ростов-на-Дону, 1919, с. 21–23.

Докладная записка начальника штаба Военного Представителя Русских Армий при союзном командовании генерал-лейтенанта Н.Н. Головина А.Д. Сазонову и генералу Щербачеву о необходимости создания Северо-Западного фронта и важности взаимодействия с Великобританией

Май 1919 г.

Ввиду затруднений, которые встретил вопрос о формировании фронта Юденича со стороны полковника Стиля, имеющего значение в британском Военном Министерстве, я счел необходимым войти в непосредственные сношения с Военным Министром Черчиллем. Полковник Стиль в своих беседах, предшествующих времени моего приезда, с генералами Гермониусом и Ермоловым, высказался от имени Военного Министерства отрицательно, указав при этом, что Британское Военное Министерство имеет мысль отряды Юденича перебросить на Север.

Ввиду того, что Черчилль до сих пор тщательно избегал свиданий с русскими военными представителями, опасаясь нареканий со стороны левых, а быть может, и со стороны Ллойд Джорджа, но имея в то же время в виду, что он фактически сочувствует России, я решил обратиться к сэру Самуэль Хор, в искренних дружеских чувствах которого к нашему делу я не сомневался. Сэр Самуэль Хор принял меня на следующий же день моего приезда очень любезно, но первоначально отнесся к делу о создании фронта Юденича несколько предубежденно. Причины, по-моему, заключались: во-первых, он почему-то считал, что все дело Юденича немецкой ориентации; во-вторых, у него было большое сомнение в успешности этого предприятия.

Наша беседа длилась долго. Я ему изложил все. Сэр С. Хор заинтересовался и обещал мне оказать самую энергичную поддержку, которая заключалась бы в следующем. Я должен был составить краткий меморандум для передачи Черчиллю. Вместе с тем Хор внимательно ознакомился с моей запиской «Оценка стратегической обстановки к 12 апреля», а также с оперативной запиской, заключающей в себе изложение плана операций против Петрограда (переданной в Париже в штаб маршала Фоша). Первоначально Хор думал устроить для меня частное свидание у него на квартире с Черчиллем, но я заметил в нем колебание. Я понял, что он сомневался в том, что пожелает ли Черчилль нарушить свою внешнюю осторожность к нам. Я откровенно сказал Хору, что я считаю, что нужно считаться в этом отношении с желанием Черчилля, так как ему виднее политическая обстановка, и я не хотел бы его стеснять. Мы и остановились пока на решении, что Хор явится докладчиком. Кроме вопроса об Юдениче, я изложил Хору и все наши нужды. Все эти переговоры были закончены 1 мая. Уже 3 мая оказалось влияние беседы с Хором, так как 3-го же мая мне передали о согласии по ряду возбужденных мною вопросов: о радиостанции для Екатеринодара, об оставлении войск на Севере, о волонтерах, о предоставлении бесплатно парохода для перевозки наших офицеров во Владивосток.

В течение всех ближайших дней (3–4 мая) я передал через С. Хора Черчиллю выдержки из тех телеграмм, которые были переданы мне из Парижа: а) о финских частях, действующих в Карелии; б) Относительно необходимости ввести союзный флот в Кронштадте в случае взятия Петрограда финнами. Относительно пункта а) я просил, чтобы финские части были подчинены союзному командованию и чтобы к финским отрядам, действующим около Петрограда, были бы приданы русские отряды.

Мне было отвечено, что все сделано и что это будет сообщено в Париж в Английский Генеральный Штаб. 4-го вечером у меня было свидание с С. Хор. Он только что вернулся от Черчилля и сказал мне, что Черчилль чрезвычайно заинтересовался делом Юденича и всеми возбужденными мною вопросами, к удивлению Хора, он не только прочел краткий Меморандум, но и другие две упомянутые мною записки, что затем Черчилль передал все для подробного ознакомления Начальнику оперативной части генералу Радклифу. Вместе с тем Хор передал мне просьбу Черчилля лично прийти как к нему, так и к Начальнику оперативной части для собеседования. Хор был очень доволен результатом и просил меня идти непременно в военной форме, сказав, что сам проведет в Министерство. Первым должно было иметь место свидание с генералом Радклифом, начальником оперативной части. Хор меня провел к нему и нас познакомил. Прием был самый любезный.

С генералом Радклифом я имел беседу оперативного характера, заключавшуюся в рассмотрении вопросов организации боевых действий против Петрограда. По всем пунктам удалось его убедить. Главное его сомнение заключалось в возможности формирований из пленных (я назвал цифру в 30.000). Здесь пришлось коснуться общего вопроса о наших пленных в Германии. Я изобразил ему картину и сказал, что если сейчас же будут приняты меры к разрешению насущных там вопросов, то материал частично может быть использован. Во-первых, нужно возможно скорее отправить 500 офицеров в Архангельск, но у нас нет денег и транспорта; по тем же причинам задерживается отправка офицеров в армии адмирала Колчака и генерала Деникина; во-вторых, теперь же нужно собрать всех офицеров и солдат, желающих драться с большевиками, в отдельные лагеря. Я сказал при этом, что даже если вопрос об Юдениче не был разрешен положительно, то ведь только человечность требует дать возможность тем, кто не хочет ехать в большевистию, хотя бы некоторое время просуществовать, что все это возможно сделать под флагом Красного Креста, а затем можно и начать формирования. Я не излагал здесь наших оперативных разговоров и расчетов – они прошли всецело согласно моей оперативной записке, переданной мною генералу Ле-Рон, с одним только добавлением, предусматривающим самые неблагоприятные условия.

Не могу не дополнить здесь, что когда вопрос коснулся политики, а именно вопроса о давлении на эстонцев, дабы они не препятствовали нам формировать и организовать войсковые части, генерал Радклиф сказал мне: «тут мы приходим с Вами к вопросу, который от нас не зависит, а от дипломатии, но мне все-таки хочется знать хотя бы Ваше личное мнение, так как насколько мне известно, Эстония требует независимости. Я на это решительно ответил ему, что, конечно, даже вопроса о независимости Эстонии не может быть; я постарался подробно разъяснить ему всю недопустимость для существования России подобного решения вопроса. Вместе с тем я подробно настаивал на том, что в Эстонии в самой толще народа не может быть серьезного сепаратистического стремления, что об этом же говорит только кучка авантюристов, захвативших власть. Генерал Радклиф очень искренне со мной согласился и сказал, что он также считает, что об этом не может быть и речи и что вопрос может быть поставлен только в плоскости местного самоуправления (некоторой автономии).