Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

Еще одна «дружеская защита» не получила места на страницах газеты. Гражданин Меарон (Mearon) писал в своем послании о «твердом в убеждениях Бурдоне из Уазы», «честном Дюэме» и «умилительном Луше» {110} 110 Оригинал : «N’at’on pas cherché à nourir l'invariable Bourdon d’Oise, l’honnete Duhem, l’attendrinant buchet et tant d’autres?». П. Ж. Дюэм и Луше — депутаты Конвента, отстаивавшие после Термидора принципы революционного правительства. Будущий предводитель правых термидорианцев Ф. Л. Бурдон также воспринимался как якобинец, поскольку открыл 11 термидора закрытый было Якобинский клуб. , но главной целью его сатиры был Каррье, суд над которым привлек тогда широкий общественный интерес: «Наплюй на памфлетистов, этих политических и литературных крыс, старающихся подорвать и испортить репутацию, которую они сами никогда не смогли бы приобрести, и [опорочить] должности, которых они никогда не получат: будь уверен, что представитель народа, которого по возвращении встречают клеветой, бывает вполне вознагражден благодарностью департаментов, проводивших его с сожалением; какие же плоды ты надеешься пожать?.. Я слышу нимф Луары, они благословляют тебя, о Каррье! (завзятые клеветники, не смейте думать, что [они благословляют его] за то, что он наполнил народом их дома). Продолжай, Каррье, их ограниченному уму невдомек, что значит по-настоящему управлять. Я же тут, чтобы защитить тебя» {111} 111 РГАСПИ. Ф. 223. Оп. 2. Д. 545. Оригинал : «Méprisé ces pamphlétaires, ces rats politiques et literairs qui cherchent à ronger et dénaturer une réputation qu’ils ne pourront jamais atteindre et des emploits qu’ils ne gagneront jamais: persuades-toi qu’un représentent missionnaire qui pour toute recompense est accouilli à son retour par la calomnie est bien dédommagé, par les bénédictions des Departemens qui tout vû partir à regret; quelle moisson alors n’un dois-tu pas esperer?.. J’entends les Nimphes de la Loire elles te bénissent ô Carrier! (calomniateurs insignes, n’allez pas croire que c’est d’avoir peuple leurs demeures) Continue, Carrier, leur esprit rétréci ne sait pas ce que c’est que de gouverner en grand: jesuis-là pour te deffendre». .

Имелись среди корреспондентов Бабёфа и поэты. Так, в шестнадцатом номере было опубликовано анонимное стихотворение «Чудовище Киферона, или О превращении охвостья Робеспьера в змей», где говорилось о мифическом монстре, наводившем ужас на древнегреческий город Киферон. В конце концов, чудовище было побеждено, но обрубки его тела превратились в ядовитых змей, не дававших покоя жителям. Античные декорации не мешали увидеть намек на «террористов», сохранивших свои места в Конвенте и после 9 термидора {112} 112 Journal de la liberté de la presse. № 16. Р. 7–8. . Предваряющие текст слова Бабёфа о приходящей к нему почте и намерении печатать все поступающие в редакцию свидетельства ненависти к якобинцам наводят на мысль о том, что стихотворение принадлежит не его перу. Того же мнения придерживались публикаторы сочинений Бабёфа на русском языке: «Чудовище Киферона» не стали переводить {113} 113 Бабёф Г . Сочинения. T. 3. C. 109. .

Второе стихотворение, весьма остроумное, но тоже без указания автора, сохранилось в рукописи. В подстрочном переводе оно выглядит так:

Чем дальше, тем чаще на страницах «Газеты свободы печати» высказывалась мысль о том, что существуют не только бесчестные манипуляторы общественным мнением, но и друзья народа, направляющие это мнение на истинный путь.

Впервые соответствующая формулировка появляется в № 7: «Вместо того чтобы рабски ползти за мнением (эскортируемым террором и гильотиной) еретических сектантов… нужно, чтобы все мы, свободные писатели, всегда были по крайней мере на шесть месяцев впереди сегодняшнего общественного мнения… Народу надлежит постоянно иметь мудрых аргусов, наблюдателей столь же проницательных, сколь и откровенных, которые извещали бы его о грозящих ему опасностях, которые в текущий момент всегда показывали бы ему то, что он сам увидит лишь шесть месяцев спустя» {115} 115 Бабёф Г. Сочинения. T. 3. C. 62. .

Под таким аргусом Бабёф, разумеется, понимал себя. В № 12 он заявил, что собирается «дать Общественному мнению возможность вынести суждение обо всем множестве преступлений, совершенных правительством децемвиров» {116} 116 Там же. С. 87. . Электоральный клуб разделял позицию Бабёфа: в том же номере сообщалось, что «общество выбрало комиссаров, которые должны были отправиться в места общественных собраний, чтобы просветить общественное мнение, введенное в заблуждение» {117} 117 Бабёф Г. Сочинения. Т. 3. С. 90. . В № 18 говорилось: «Все можно сделать с помощью общественного мнения, если направить его к определенной системе». В № 21 Бабёф объяснял упадок интереса к делу свободы «равнодушием к советам нынешних просветителей» {118} 118 Там же. С. 127. .

Таким образом, Бабёф начал противоречить сам себе и, сам того не зная, фактически солидаризовался с Баррасом в том, что народ ради его же блага можно и нужно настраивать на определенный лад.

Подобный взгляд на вещи парадоксальным образом сближал Бабёфа и с якобинцами, которых он так яростно критиковал. Говоря о свободе печати, он отнюдь не защищал свободы мнений и не пропагандировал их многообразия. Как и для Робеспьера, для Бабёфа существовали лишь истина и заблуждение, ложь и правда. Носителем последней он считал себя. Правильное мнение требовалось внушить народу для достижения тем счастья. Народ добр, един, обладает верховным суверенитетом, но пока не осознает своих истинных нужд, поэтому просветитель должен «за ручку» подвести его к Истине.

Можно ли говорить о том, что письма читателей в какой-то мере разочаровали Бабёфа в аналитических и творческих способностях масс? Пожалуй, да. На это намекает текст из № 16: «Я получаю множество сочинений, направленных против якобинцев, как в стихах, так и в прозе. В некоторых из них больше горечи и страсти, чем доказательств и рассуждений. Если бы все мои корреспонденты усвоили мою манеру вести бой, они постарались бы убивать наших общих врагов исключительно фактами, сопоставленными с нарушениями принципов» {119} 119 Там же. С. 109. .

В дальнейшем Бабёф будет публиковать письма не как публицистические заметки, а лишь как свидетельства ненависти народа к наследникам Робеспьера. Заброшенный раздел «Температура общественного мнения» сменится менее претенциозной рубрикой «Продолжение документов о якобинцах».