Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

Разумеется, никаких технических приспособлений в здании на Фонтанке не было. К досужим слухам относились разговоры о пытках или о том, что подозреваемым давали гашиш. Даже недоброжелатели отмечали подчеркнутую учтивость жандармов. Но упорные разговоры о пытках доказывали, что в глазах населения Третье отделение имело репутацию не лучшую, чем Тайная канцелярия или Преображенский приказ.

Наибольшую сложность для Третьего отделения представляло выполнение главной задачи, ради которой оно и было создано, — обнаружения тайных обществ наподобие декабристских. В первых отчетах Третье отделение могло указать только на то, что кумиром «партии революционеров и либералов» является Л.С. Пушкин, чьи «революционные стихи» переписывались и расходились по всей России. Как известно, для присмотра за творчеством поэта был приставлен сам шеф жандармов. Впрочем, трудно назвать поэта, писателя или публициста, которого бы обошло вниманием Третье отделение. Жандармы преследовали Герцена и Огарева, а после их отъезда за границу боролись с изданиями Вольной русской типографии. Под надзором находились все направления общественной мысли, включая западников и славянофилов. В 1849 г. славянофил И.С. Аксаков провел несколько дней под арестом в Третьем отделении. Впоследствии Дубельт предложил запретить «даже и представлять к напечатанию» сочинения братьев Аксаковых, А.С. Хомякова, братьев Киреевских и других славянофилов.

Третье отделение пыталось представить царю подлинную картину российской жизни. Конечно, оценивая «настроения умов», тайная полиция стремилась изобразить свою деятельность в выгодном свете. Утверждения, что «жандармерия сделалась врачом моральным… Против жандармерии — одни злоупотребители и знать», являлись если не преднамеренной ложью, то по меньшей мере самообманом. Но в целом сведения Третьего отделения существенно расходились с официальной картиной всеобщего благополучия и процветания. Отчеты тайной полиции не затрагивали основ самодержавия, но указывали на отдельные недостатки административного управления. В этом смысле они могли оказать пользу верховной власти. Другое дело, что Николая I можно было уподобить главнокомандующему, который обходился без той топографической карты, о которой писал шеф жандармов.

Царь умер в феврале 1855 г., осознав перед смертью крушение всей своей внутренней политики. В течение трех десятилетий Николай I превращал Россию в военное государство. Но Крымская война наглядно продемонстрировала, что слаженные парады гвардейских частей лишь прикрывали военную слабость империи.

Ближайшей задачей Александра II после вступления на престол в 1855 г. было завершение неудачной Крымской войны. Русскую делегацию на переговорах в Париже возглавил князь А.Ф. Орлов. Добившись сравнительно легких условий мира, он был назначен председателем Комитета министров и Государственного совета.

На вакантный пост начальника Третьего отделения Александр II, следуя примеру своего отца, назначил человека проверенного и верного — князя Василия Андреевича Долгорукова, который во время восстания декабристов стоял во внутреннем карауле Зимнего дворца вместе с Орловым и вскоре сделался доверенным лицом и спутником молодого Александра [74] Позднее в результате придворных интриг Долгорукова Сместили с должности и отправили в провинцию, где генерал, выслужившийся из солдат, подчеркнуто грубо обращался с подчиненным, имевшим княжеский титул. Жена Долгорукова говорила, что после таких мучений ее мужа можно назвать святым и после кончины тело его останется нетленным. . Долгоруков стал военным министром за год до вступления России в Крымскую войну, к которой она не была подготовлена. После заключения перемирия в Париже в феврале 1856 г. Долгорукова понизили в должности, но через два месяца он был поставлен во главе Третьего отделения и Отдельного корпуса жандармов. Князь принял это назначение с радостью. При встрече с родственниками он вполне серьезно сказал им: «Теперь вы обязаны со мной говорить откровенно: ведь я сделался духовником всех верных подданных государя».

А.В. Никитенко писал в своем дневнике, что и Долгоруков, и Орлов принадлежали в государственных кругах к «партии более общей и сильной… враждебной так называемому прогрессу, не желающей ни освобождения крестьян, ни развития науки, ни гласности — словом, никаких улучшений, о которых после смерти Николая так сильно начало хлопотать общественное мнение» [75] Ниттенко А.В. Дневник: В 3 т. Т. 2. М., 1955. С. 19–20. .

Долгоруков был убежденным консерватором. Одной из первых срочных мер, принятых новым начальником Третьего отделения, было создание ревизионной комиссии, во главе которой Долгоруков поставил генерала А.Л. Потапова. Рекомендации комиссии сводились к следующему. Строгий регламент должен определять роль и действия политической полиции, выявляющей злоумышленников; Третье отделение не должно превышать своих полномочий и «не должно стоять в зависимости ни от какого постороннего ведомства или учреждения». Поскольку во многом деятельность Третьего отделения зависит от осведомителей, оно «будет опираться главнейшим образом на благонамеренную среду населения». Для достижения этого необходимо, чтобы наблюдение было «явное, опирающееся на закон… а не тайное, основанное на слухах и рассказах» [76] Оржеховский И.В. Реорганизация жандармского управления в связи с правительственной реакцией 60 — 70-х годов XIX века // Вопросы истории общественно-политической мысли и внутренней политики России в XIX в. / Под ред. И.В. Оржеховского. Горький, 1971. С. 71. .

Составленный комиссией доклад никак не отразился на действиях Долгорукова, который не нашел возможным представить новую программу на утверждение в установленном порядке и отложил это до более удобного времени. В тот момент, когда император всячески поощрял общественные реформы и нововведения, Долгоруков предпочел статус-кво. Новый порядок мог отрицательно сказаться на рвении его подчиненных в борьбе со злоумышленниками.

Деятельность Третьего отделения была осложнена тем, что в 1855 г. Александр II значительно ослабил цензуру печатных изданий. Принимая в расчет общественное мнение, нельзя было упускать из виду новых «властителей умов» — частные газеты и журналы, число которых в Москве и Петербурге росло с каждым днем.

В начале 1860 г. 5-й секретариат Третьего отделения начал пристально следить за публикациями в прессе и театральными постановками. Все «свидетельства неблагонадежности» представлялись на рассмотрение чиновникам Третьего отделения, которые в свою очередь пересылали газетные вырезки с «запрещенными» местами главному цензору, высказывая свое недовольство и замечания.