Норберт Элиас - О процессе цивилизации

О принципе конкуренции, равно как и о механизме образования и действия монополии сказано уже достаточно. Но эта общая схема может получить полноценное значение только после того, как будет соотнесена с конкретными фактами, которые послужат для ее проверки.

Когда сегодня говорят о «свободной конкуренции» и «образовании монополии», то обычно подразумевают факты, характерные для современного мира. Когда речь идет о «свободной конкуренции», то имеются в виду «экономические» шансы, за которые отдельные индивиды и группы людей сражаются по определенным правилам, применяя экономическое насилие. В результате этой борьбы в распоряжении некоторых из них оказываются все большие экономические шансы, тогда как хозяйственная деятельность других подвергается уничтожению, подчинению или ограничению.

Эта экономическая конкурентная борьба современности на наших глазах ведет к сужению круга действительно «свободных» от влияния монополии противостоящих друг другу конкурентов и к постепенному формированию монопольных образований. Но она, как мы уже отмечали выше, имеет своей предпосылкой существование определенных развитых монополий. Без наличия монополий на физическое насилие и сбор налогов (пусть поначалу существующих только в национальных границах) не были бы возможны ни ограничение этой борьбы «экономическими» шансами и средствами «экономического» насилия, ни соблюдения этих фундаментальных правил игры даже в рамках одного государства на сколько-нибудь долгое время. Экономическая борьба и образование монополий в Новое время имеют свое, четко определенное место в более обширной связи исторических процессов. И только при учете всей этой связи то, что было сказано выше в самом общем виде о механизмах конкуренции и развития монополии, обретает свой полный смысл. Только при рассмотрении процесса формирования все более прочных «государственных» институтов монополии, которые на фазе мощной экспансии и дифференциации открыли «хозяйственную сферу» для беспрепятственной индивидуальной конкуренции, а тем самым и нового, частного образования монополий, наблюдателю удается распознать в многообразии отдельных исторических фактов работу социальных механизмов, порядок, структуру и закономерности образования монополий.

Как происходило образование «государственной» монопольной организации? Как выглядела конкурентная борьба, которая привела к ней?

В рамках нашего исследования мы должны удовлетвориться рассмотрением этих процессов на примере истории одной страны, где они шли с минимальными отклонениями. Именно это было причиной того, что данная страна долгое время была моделью для всей Европы. Речь идет об истории Франции. Нам не следует избегать детального рассмотрения этих процессов, поскольку иначе общая схема не сможет наполниться опытными данными и останется пустой, а вся полнота опыта — хаотичной и не позволяющей различить в ней ни порядка, ни структуры.

В соответствии с закономерностями механизма образования и действия монополии, была высока вероятность того, что в землях, наследующих западнофранкскому царству, раньше или позже один из соперничавших рыцарских домов добьется сначала превосходства над другими, а затем и монополии, и земли множества мелких феодальных уделов будут объединены в рамках большого политического формирования.

Значительно менее вероятным было то, что именно это семейство, дом Капетингов, выйдет победителем из «борьбы на выбывание», что именно через него станет осуществляться механизм монополизации, — даже если без труда можно обнаружить ряд факторов, способствовавших подъему этого дома в конкуренции со всеми прочими. Только в ходе Столетней войны окончательно решилось, кто будет формировать монополию и станет обладать центральной властью будущего государства, — дом Капетингов либо какое-то другое семейство.

Важно ясно видеть различие между двумя вопросами: между общей проблемой образования монополии и государства, с одной стороны, и специальным вопросом о том, почему именно этот рыцарский дом добился гегемонии и сумел ее сохранить — с другой. В рамках нашего исследования речь шла и идет в большей мере об общей проблеме.

Выше мы кратко говорили о первом шаге на пути к образованию монополии после значительного выравнивания размеров феодальных владений — т. е. после процесса, продолжавшегося вплоть до X или даже XI в. Речь идет о формировании монополии в границах одного удела. «Борьба на выбывание» начинается в этих небольших областях, именно здесь происходят смещение равновесия, возникновение преимущества немногих, а затем и одного из участников противоборства. Один дом — всегда дом, семья, как социальная единица, а не индивид — добывает столько земель, что прочие дома уже не могут меряться с ним военной и экономической силой. Пока такая возможность остается, ленные отношения носят более или менее номинальный характер. Вместе со сдвигом в соотношении социальных сил они получают новую жизнь. Возникают новые отношения зависимости, даже если зависимость множества рыцарских семейств от одного, ставшего фактически наиболее могущественным в рамках удела, из-за отсутствия центрального аппарата не обладает ни той стабильностью, ни теми особенностями, что свойственны более поздним абсолютистским порядкам.

Сила этого механизма монополизации проявляется уже в том, что аналогичные процессы примерно в одно и то же время происходят во всех западнофранкских землях. Как уже говорилось выше, на этой ступени образования монополии Людовик VI, герцог Франкии и номинально король всего королевства, является лишь одним из многих феодалов.

Если посмотреть на карту Франции приблизительно 1032 г., то политическая раздробленность королевства, распавшегося на ряд крупных и мелких уделов, станет очевидной [95]. Мы увидим совсем не ту Францию, которая знакома нашим современникам. То, что в дальнейшем станет Францией (земли, унаследованные от западнофранкского царства), в XI в. на юге имеет своей границей Рону; Арль и Лион входят не в нее, но в королевство Бургундия; лежащая к северу от них область (сегодняшние Туль, Бар-ле-Дюк и Верден), равно как и земли Аахена, Антверпена и далее всей Голландии, принадлежат к королевству Лотарингия. Восточная и северная границы королевства, существующего на западнофранкских землях Каролингов, проходят по внутренним районам современной Франции. Но ни эти границы номинального царства Капетингов, ни границы меньших политических объединений в его пределах еще не обладают ни функцией, ни прочностью нынешних государственных границ. Географические барьеры, реки и горы, вместе с языковыми различиями и местными традициями, придают этим границам известную стабильность. А так как любой участок земли, малый или большой, принадлежит тому или иному феодальному семейству, решающее значение для определения того, кому именно он принадлежит, имеют победы и поражения в междоусобной борьбе рыцарей, женитьба, покупка или продажа земельной собственности, осуществляемые данным семейством. Поэтому смена господ, властвующих на данной территории, случается довольно часто.