Александр Кравчук - Перикл и Аспазия

Протесилай возвратился в печальный мир теней не один. Вместе с ним ушла Лаодамия, выбравшая смерть от собственной руки, чтобы не расставаться с любимым.

Такова легенда о Протесилае. Перс Артаикт осквернил и ограбил его могилу не только из жадности, но и для того, чтобы покарать первого эллина, коснувшегося как враг земли азиатов. Сатрап откровенно сказал об этом Ксерксу: «Господин мой! В Элеунте есть владения одного грека, который некогда осмелился напасть на земли, ныне принадлежащие тебе. Справедливость восторжествовала, и он был убит. Прошу тебя, отдай мне Элеунт. Пусть все знают, что никто не может нарушать безнаказанно границ твоего государства».

Конечно, Ксантипп и жители Элеунта поступили с Артаиктом жестоко. Однако они хотели не только наказать святотатца, но и продемонстрировать всему миру, что окончательная победа в войнах между континентами, длившихся в течение многих веков, осталась за эллинской Европой.

И все же в Афинах нашелся человек, сумевший отметить триумф над Азией более достойным и благородным образом. Ровно через пять лет после взятия Сеста у стен Акрополя была представлена драма о великой войне между греками и персами. Она отобразила значительность победы греков, но была свободна от крикливого хвастовства и высокомерного презрения. Автор этого произведения имел право на великодушие к врагу, ибо сам мужественно защищал отчизну. Его вынесли с марафонского поля истекающим кровью. Брат поэта потерял там руку, пытаясь взобраться на персидский корабль. Позднее поэт сражался у Саламина и под Платеями. Эти победы он выбрал в качестве сюжетной канвы своего произведения. Оно называлось «Персы», потому что именно они были его героями.

Создателя «Персов» звали Эсхил. Он поставил свою драму в 472 г. до н. э. с помощью Перикла, которому в то время было чуть более 20 лет. Сын покорителя Сеста стал хорегом Эсхила. Это означало, что он должен покрыть все расходы по обучению и содержанию хора в пьесах Эсхила.

Драматические представления организовывались в Афинах следующим образом. Архонты вступали в свою должность в июле. Это было официальное начало года. Сразу же к главному архонту приходили поэты, которые предлагали его вниманию свои творения. Среди множества претендентов архонт выбирал трех. Их произведения и должен был смотреть афинский люд во время праздник в честь бога вина и радости Диониса. Праздник назывался Великие Дионисии и проходил ранней весной. Одновременно архонт назначал хорегов. Эта почетная обязанность исполнялась только богатыми гражданами и являлась чем-то вроде налога в пользу государства. Богач приходилось раскошеливаться, так как затраты на хо были весьма значительными: обычно он состоял из пятнадцати участников, поющих и танцующих несколько раз по ходу представления. Зато труд актеров оплачивало государство. В то время для постановки драмы их нужно было только двое. Они одновременно выступали на сцене, исполняя как мужские, так й женские роли и меня, при этом маски и одежду. Третий актер стал играть спектаклях лишь несколько лет спустя.

Празднества в честь Диониса длились несколько дней: драмы показывали с 11 по 13 элафеболиона [24] Элафеболион — афинский месяц, соответствующий марту. . Представления начинались ранним утром, по только вечером пустели сцена и места для зрителей, ибо каждый поэт представлял на суд афинян три трагедии, а также — в конце отведенного ему дня — произведение легкого, если не сказать легкомысленного, содержания. Последнее называли «Сатаровой драмой», потому что хористы вы ступали в козьих шкурах, как те бесстыжие божки, что бегали по горным пастбищам и лесным дебрям.

Судьи присуждали три награды — каждому из избранных поэтов (никто не должен уйти с праздника радости и веселая с горечью в сердце). Однако почетной считалась только первая из них, ее вместе с поэтом получал и хорег, от щедрости и предусмотрительности которой во многом зависел успех постановки.

Перед выступлениями постоянно проводились репетиции хора. Поэт и его хорег должны были внимательно следить за ними. Таким образом, Перикл — сын победи теля персов под Микале, покорителя Сеста и убийцы Артаикта — не один раз слушал слова Эсхиловой драмы боли и отчаянии побежденных.

К огромному надгробию из валунов подъезжает на колеснице в сопровождении пышной свиты персидская царица. Она жалуется окружающим ее придворным: «С тех пор как мой сын отправился на завоевание страны эллинов, меня преследуют плохие сны и виденья. Последний кошмар был такой явственный, как никогда. Передо мной стояли две молодые прекрасные женщины, похожие друг на друга, как сестры. Одна из них была одета в греческую, а другая — в персидскую одежду, они ссорились между собой и кричали. Это заметил мой сын и впряг обеих в свою колесницу. Персиянка охотно подчинилась, но гречанка стала рваться на волю, сбросила ярмо и разорвала его. Сын упал с колесницы на землю. Неожиданно перед ним появился весь в слезах его отец и мой муж Дарий, который покоится в этой гробнице. Сын мой разрывает на себе одежды, обезумев от горя и отчаяния. Вот какой сон приснился мне сегодня ночью. И как только я встала с ложа, то сразу же поспешила сюда, чтобы принести жертвы богам и отвратить несчастье».

Придворные утешают царицу. Одновременно они объясняют ей, где находятся Афины, против которых отправился в поход Ксеркс, рассказывают, как живут и сражаются афиняне. Но в этот момент вбегает гонец, опередивший возвращающегося владыку, и возвещает о поражении: «Причиной всех несчастий был человек, посланный ночью из лагеря врага к твоему сыну; он клялся, что, как только па землю опустится тьма, эллины спешно возьмутся за весла и бросятся во все стороны, чтобы бежать как можно дальше от Саламина. Царь наш, поверив этим коварным словам, приказал с наступлением ночи окружить остров. Наши корабли быстро встали в узких проливах. Когда же взошло солнце, эллины запели боевую песню, громовым эхом отразившуюся от прибрежных скал. Только тут мы поняли, что стали жертвой измены, ведь так поют, готовясь к сраженью, а не к бегству.

Сначала вперед пошло правое крыло греческого флота, а потом двинулся весь их строй. Мы явственно слышали крики: «Вперед, эллины! За нашу свободу! За жен и детей! За святыни богов и могилы предков!» Корабли с грохотом столкнулись бронзовыми таранами. Сначала мы мужественно сопротивлялись. Но в страшной тесноте наши суда ломали друг другу весла и сталкивались между собой. А тем временем греки атаковали все яростнее. Море постепенно покрывалось обломками разбитых кораблей, а волны выбрасывали на берег горы трупов. Отовсюду были слышны мольбы о помощи и стоны. Мало кто из наших умел плавать ц многие утонули. Мы начали отступать. Так продолжалось до темноты».