Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

В 1990-е гг. появился целый ряд важных статей, подготовленных Алексеем Анатольевичем Васильевым. Уже в 1992 г. на основе широкого привлечения французских материалов он попытался подтвердить цифру потерь Великой армии примерно в 30 тыс. человек [449]и совместно с Л. Л. Ивченко пересмотрел устоявшийся «российский» хронометраж бородинских событий, выявив его основной источник – работы Толя.

В конце ХХ и в начале XXI в. А. А. Васильев осуществил несколько важных публикаций, как французских материалов, так и собственных исследований, по действиям армии Наполеона в Бородинском сражении [450].

Важнейшим явлением в историографии Бородина стали работы Андрея Ивановича Попова, который на основе скрупулезного сопоставления источников осветил события на северном и южном флангах и в центре Бородинского поля. Принцип строгой научности и национальной беспристрастности, великолепное знание зарубежных, особенно немецких, источников позволили ему показать отвагу солдат и таланты командиров Великой армии, проявленные в день Бородина, по-новому взглянуть на целый ряд ключевых событий великой битвы [451].

Принцип исторической беспристрастности и стремление вырваться из цепких объятий «национальных мифов» пытается реализовать автор данной монографии В. Н. Земцов [452].

Важные уточнения применительно к потерям военнопленными Великой армии при Бородине внес в последние годы С. Н. Хомченко [453]. Он же предложил ряд предварительных выводов о ходе Бородинского боя на основе находок, сделанных в ходе археологических исследований 2004–2012 гг. [454]Помимо сведений, которыми воспользовался С. Н. Хомченко, археологическая экспедиция (во главе с заведующим отделом комплексных историко-археологических исследований Государственного Исторического музея М. И. Гоняным), проводившая обследование поля, позволила выявить ряд важных деталей и уточнить целый ряд моментов, связанных с событиями 1812 года [455].

Небезынтересными, хотя и не всегда убедительными, оказались попытки последних лет уточнить вопросы, относящиеся к топографическим источникам изучения Бородинского сражения [456], а также попытки нового прочтения ряда изобразительных источников [457].

К исследованиям, посвященным наполеоновским войскам в Бородинском сражении, примыкает ряд работ, освещающих различные стороны функционирования Великой армии в 1812 г., авторами которых являются О. В. Соколов, В. Н. Шиканов, В. П. Турусов [458]. Нельзя не упомянуть о плодотворной деятельности еще в 1980-е гг. К. Г. Бочоришвили, исследовавшего французскую армию эпохи Империи [459]. Подлинным событием стал выход в 1999 г. первого на русском языке комплексного исследования Олега Валерьевича Соколова «Армия Наполеона» [460]. Применительно к Бородину автор высказал убеждение в той решающей роли, которую сыграл отказ Наполеона использовать гвардию для исхода генерального сражения, а также в том, что поворотным пунктом всей войны 1812 г. был пожар русской столицы.

Важные публикации по действиям русских войск при Бородине, что позволяет внести коррективы в описание действий Великой армии, осуществлены в последние годы А. А. Смирновым, В. М. Безотосным, Л. Л. Ивченко, Д. Г. Целорунго. Огромное значение имел выход в свет сборника документов «Бородино. Документальная хроника» (составители – А. М. Валькович и А. П. Капитонов) и двух энциклопедий «Отечественная война 1812 года» и «Отечественная война 1812 года и освободительный поход русской армии 1813–1814 гг.» [461]. В сборнике документов «Бородино» составители впервые свели воедино огромный массив, как опубликованных ранее, так и выявленных в последнее время, отечественных материалов о сражении. Сборник помогал раскрыть стратегические и тактические замыслы сторон, сопоставить данные о составе и состоянии русской армии, прояснить характер различных фаз битвы.

Статья «Бородинское сражение» (авторы – А. А. Васильев, Л. Л. Ивченко, А. И. Попов, В. Н. Земцов) [462], опубликованная в двух энциклопедиях, стала, фактически, первой (хотя и не во всем удачной) попыткой свести воедино все «наработки» последних десятилетий применительно к действиям как русской, так и французской стороны. Численность армий авторы определили как около 150 тыс. при 624 орудиях у русских и около 135 тыс. при 587 орудиях у французов. Ни один из противников не смог решить поставленных задач и не добился существенных результатов: «Наполеон не сумел разгромить российскую армию, а Кутузов не защитил Москву». В то же время стоит отметить, что для русского главнокомандующего сражение скорее носило вынужденный характер, так как он не мог сдать столицу без боя. Бородино имело значительные последствия для судеб каждой армии. Российские войска (потерявшие примерно 45–50 тыс. человек) смогли восстановить численность своих рядов, тогда как Наполеон (потерял около 35 тыс.) не смог этого сделать, особенно в кавалерии. И все же статья оставила множество вопросов: достаточно ли убедительно ее авторы обосновали свою версию численности и потерь сражавшихся армий?; не стало ли стремление «согласовать» между собой сведения, исходящие от разных сторон, своеобразной формой «подгонки» материала, при которой происходит неизбежное отступление от буквы и духа источника?; не слишком ли схематичен жанр энциклопедической статьи для того, чтобы делать заявку на подведение окончательных итогов исследования великого сражения?; и т. д., и т. д.

Факт появления энциклопедической статьи, написанной в рамках «научно-критического» направления, фактически закрепил общий отход от псевдопатриотической традиции, которая господствовала в нашей историографии к 90-м гг. ХХ в. Но как соотносится столь решительный «пересмотр» основополагающих вопросов Бородинского сражения с тем непреложным убеждением русской национальной памяти считать Бородино «нашей» победой? Не способен ли отказ от основополагающей опоры национального сознания привести к губительной эрозии национальной самоидентификации? Это еще один вопрос, возникающий в связи с появлением статьи о Бородинском сражении в энциклопедиях, посвященных войне 1812 года. В любом случае, по нашему глубокому убеждению, следует различать и до известной степени разделять научные подходы (что требует максимально возможной точности и достоверности в воспроизведении картины прошлого) и учебно-познавательный уровень, который сориентирован, по большей части, на эмоциональное восприятие исторических событий. Но и в последнем случае совершенно недопустимо искажение достоверно установленных фактов и провозглашение заведомо ложных суждений и выводов.

В целом, мы видим, что в течение последних десятилетий была заложена основа для преодоления почти двухвековой традиции отечественной историографии в освещении противника русских войск в Бородинском сражении. Возможно, это связано с серьезными национально-идентификационными сдвигами, происходившими в среде российской исторической науки. Однако события последних лет заставляют всерьез задуматься над тем, насколько эти сдвиги отражают общий поворот в национально-историческом самосознании российского народа, а насколько являются результатом деятельности узкой группы интеллектуалов. Судя по объему откровенно спекулятивной продукции последних лет (литература в стиле фолк-хистори, скороспелые публикации, претендующие на новое слово в освещении сражения, ура-патриотические издания, воскрешающие давно опровергнутые мифы, бездарные научно-популярные и художественные фильмы), посвященной войне 1812 года и Бородинскому сражению в частности, не исключена возможность возвращения к тем временам, когда сильный, достойный и опасный противник России воспринимался большинством населения исключительно через карикатуры М. И. Теребенева…