Сара Камерон - Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

В значительной части советской сельской местности введение нэпа ознаменовало период относительного мира. Москва отказалась от военного коммунизма, заменив его чем-то вроде рыночного социализма. Помимо ряда реформ, ориентированных на рынок, нэп заменил насильственные реквизиции, имевшие место при военном коммунизме, продовольственным налогом. Крестьяне получили право сохранять излишки зерна и продавать их на свободном рынке. Но многие партийные деятели считали нэп не более чем временной уступкой. Глядя на окружающую жизнь через призму идеологии, они были убеждены, что рынки и частные торговцы несовместимы с социализмом. Они не забыли крестьянские восстания Гражданской войны и глядели на советских крестьян с подозрением. Если Советскому Союзу действительно предназначено стать государством рабочих и обогнать Запад, думали они, то «капиталистическую» практику нэпа необходимо уничтожить, а крестьян – коллективизировать.

Научная литература об эпохе нэпа в первую очередь интересовалась «крестьянским вопросом», или тем, как советская власть интегрировала непокорных крестьян в государство 231 231 О разных аспектах «крестьянского вопроса» в эпоху нэпа см.: Heinzen J.W. Inventing a Soviet Countryside: State Power and the Transformation of Rural Russia, 1917–1929. Pittsburgh, 2004; Hughes J. Stalin, Siberia, and the Crisis of the New Economic Policy. Cambridge, 2004; McDonald T. Face to the Village: The Riazan Countryside under Soviet Rule, 1921–1930. Toronto, 2011; Velikanova О. Popular Perceptions of Soviet Politics in the 1920s. Basingstoke, 2013. . Однако пример Казахстана наглядно показывает, что период нэпа не сводился к крестьянскому вопросу. В Казахстане, как и в других восточных регионах СССР, власти имели дело не только с крестьянами, но и с совершенно чужеродными социальными группами – от кочевников-скотоводов до охотников, собирателей и рыбаков 232 232 Об охотниках и собирателях российского Севера см.: Slezkine Y. Arctic Mirrors. О нивхах – рыбаках и охотниках, живших на острове Сахалин на Дальнем Востоке России, см.: Grant В. In the Soviet House of Culture: A Century of Perestroikas. Princeton, 1995. . Даже крестьяне с трудом вписывались в картину мира большевиков; место же этих групп населения в марксистско-ленинской истории было еще менее очевидным. Крестьяне обеспечивали важнейший ресурс – хлеб. А понять, что могут производить восточные регионы, нередко страдавшие от морозов, низкокачественных почв или засушливости, было сложнее.

В годы нэпа судьба кочевников-казахов, как и советских крестьян, еще не была определена: специалисты и власти пробовали разные подходы и вели дискуссию о том, как лучше интегрировать их в государство 233 233 По этому вопросу см. также: Thomas А. Kazakh Nomads and the New Soviet State, 1919–1934. PhD diss., University of Sheffield, 2015. . На первых порах Москва подошла к «вопросу о кочевниках» противоречиво. Некоторые программы, например земельные реформы 1921–1922 годов, ослабили экономическую основу кочевого образа жизни, изменив системы землепользования 234 234 Другие ученые называли это «shepherd question» («вопрос о пастухах»). См.: Gellner E. Introduction // Khazanov А. Nomads and the Outside World. P. xvi; Вяткин М.П. Батыр Срым. М., 1947. Я предпочитаю термин «вопрос о кочевниках». Поскольку казахи пасли много видов животных, английский термин «shepherds» (пастухи овец) к ним неприменим. . Вместе с тем другие инициативы скорее способствовали мобильности казахов, чем мешали ей. Советские активисты, стремясь добраться до самых отдаленных уголков республики, кочевали вместе с аулами, а ряд постановлений подтвердил, что главной основой экономики Казахстана является скотоводство 235 235 В 1924 году Совет народных комиссаров республики вынес постановление, призывавшее выделить больше ресурсов на поддержку животноводства, провозглашенного основной отраслью народного хозяйства в республике. Об этом постановлении см.: Сириус М.Г. К вопросу о более рациональном направлении сельского хозяйства в Северном Казакстане // Народное хозяйство Казакстана. 1928. № 6–7. С. 16. . Эксперты республиканского Наркомата земледелия (Казнаркомзема) – агрономы, этнографы, географы, многие из которых не являлись большевиками, – утверждали, что кочевое скотоводство позволяет использовать природные условия республики наилучшим образом, и предупреждали, что любая попытка посадить казахов на землю приведет к катастрофическим последствиям. Играли свою роль и казахские деятели: Ахмет Байтурсынов (Ахмет Байтұрсынұлы), бывший участник Алаш-Орды, казахской политической партии, которая в Гражданскую войну выступала против большевиков, утверждал, что внутри казахского аула уже действует коммунизм.

В 1927–1928 годах началось ужесточение экономической политики во всех концах Советского Союза, а в Казахстане начала побеждать линия на быстрое уничтожение номадизма во всей республике. Специалистов, утверждавших, что кочевое скотоводство позволяет наиболее продуктивно использовать засушливые зоны республики, изгнали из Казнаркомзема и обвинили в «буржуазности». Байтурсынов, как и несколько других бывших членов Алаш-Орды, оказался в 1929 году под арестом. Теперь ученые, ссылаясь на колебания численности стад у кочевников в результате засухи, джута или эпидемий, уверенно заявляли, что кочевое скотоводство – в высшей степени нестабильное средство производства. Обличая тех, кто утверждал, что засушливая часть Степи не способна поддерживать существование оседлого населения, советские деятели провозглашали способность социалистического государства преодолеть предел, поставленный человеческой деятельности природой.

В соответствии с этим сдвигом ученые начали пересмотр казахской истории через призму марксизма-ленинизма. Они заявили, что «отсталая» практика кочевого скотоводства противоречит антиимперской политике национальностей, которую проводит советская власть, пообещавшая поддержать развитие казахов как национальной группы. Кочевое скотоводство, говорили они, препятствует превращению казахов в современную советскую нацию. Чтобы уничтожить «мелкобуржуазное» сознание казахов, их необходимо посадить на землю. Эксперты призвали к себе на помощь язык советского национального строительства. Кочевое скотоводство было признано экономически неэффективным и культурно отсталым.

Эта глава наглядно показывает, что вплоть до конфискационной кампании 1928 года даже на определенных партийно-государственных уровнях существовали альтернативные идеи о судьбе кочевого скотоводства. Тем самым здесь доказывается, что атака Москвы на кочевой образ жизни отнюдь не была чем-то предопределенным. Более того, сам факт существования защитников кочевого образа жизни выделял СССР на фоне остального мира: в других странах эксперты подчеркивали, что кочевой образ жизни непродуктивен и превращение кочевников в оседлое население позволит сократить вред, наносимый окружающей среде 236 236 Об этой тенденции в Японской империи см.: Christmas S. The Cartographic Steppe: Mapping Environment and Ethnicity in Japan’s Imperial Borderlands. PhD diss., Harvard University, 2016. См. также: Davis D.K. The Arid Lands. Chap. 5. . Вместе с тем эта глава подтверждает, что казахская практика кочевого скотоводства плохо сочеталась с идеями форсированной индустриализации, звучавшими в эпоху нэпа: причиной этому были, в частности, такие аспекты данной практики, как удаленность от рынков и тенденция к частым колебаниям численности скота. Наконец, борьба с инакомыслием, ознаменовавшая отход от нэпа, ослабила позиции таких защитников кочевого скотоводства, как беспартийные эксперты и казахские интеллигенты. В 1928 году власти решили проигнорировать их предупреждения. Режим начал программу «конфискации байских хозяйств», направленную против элит нескольких кочевых обществ, в том числе Казахстана, Киргизии и Бурят-Монголии. С этой кампании началось наступление партии на кочевой образ жизни, а также демонтаж его культурных и экономических основ.