Сара Камерон - Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

Последние десятилетия Российской империи привели к важнейшим демографическим, экономическим и природным изменениям в Казахской степи. На самом базовом уровне главным изменением было то, что в Степи, где с XV века господствовали тюрки-мусульмане, появилось многочисленное славянское национальное меньшинство. Хотя и на протяжении раннесоветского периода переселенцы-славяне продолжали приезжать и уезжать, первая советская перепись, проведенная в 1926 году, позволяет составить представление об огромных демографических переменах, произошедших еще под властью Российской империи: казахи оставались большинством в своей республике, но лишь с небольшим перевесом (57,1%), а русские и украинские поселенцы (соответственно 19,6 и 13,2%) составляли подавляющее большинство среди неказахского населения 228 228 Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. С. 82. . Теперь, после проведения границ между государствами, в Синьцзяне (Китайском Туркестане) тоже оказалось существенное казахское меньшинство. Распашка новых земель в период интенсивной крестьянской колонизации привела к важнейшим изменениям окружающей среды, на которые обратили внимание многие наблюдатели: водные источники пересыхали, почвы истощались. Новые поселенцы поняли, что превратить Казахскую степь в земледельческий регион будет нелегко. Регулярно случавшиеся засухи, морозы и изменения почв означали, что гарантировать ежегодный стабильный урожай здесь очень непросто – и эта проблема не исчезла и в советское время.

Многие русские наблюдатели предсказывали, что кочевой образ жизни исчезнет, когда казахи близко познакомятся с Российской империей, но накануне установления советской власти подавляющее большинство казахов продолжали в той или иной форме практиковать кочевое скотоводство. Кочевники Центральной Евразии привыкли прибегать к различным стратегиям, чтобы приспособиться к политическим и климатическим изменениям, и в ответ на массовое переселение славян ограничили свою мобильность, увеличили торговлю с Россией и стали сдавать внаем часть своих пастбищ. Хотя этот период был отмечен тенденцией к частичному оседанию на землю, к практикам, которые российские чиновники называли «полукочевыми», исчезновение кочевого образа жизни при советской власти отнюдь не было чем-то предопределенным или неизбежным. Как показывает история Центральной Евразии в целом, формы «полукочевой» жизни в Степи могли быть устойчивыми и долговечными. Хотя некоторые экологические, социальные и политические факторы могли заставить группы кочевников осесть на землю, другие факторы точно таким же образом могли превратить оседлое или «полукочевое» население в кочевников 229 229 Khazanov А. Nomads and the Outside World. Р. 21; Humphrey C., Sneath D. The End of Nomadism? P. 196. .

Но было и одно решающее изменение. Казахи теперь потребляли больше хлеба и во все большей степени зависели от русских торговцев, продававших им этот хлеб. Представляется вероятным, что питание казахов в целом стало менее обильным, сделав их более уязвимыми для голода. Многие из указанных перемен усугубились из-за разрушений в период 1914–1924 годов, за который произошли вступление России в Первую мировую войну, крушение Российской империи и Гражданская война. Когда в 1924 году были намечены границы того, что впоследствии будет известно под именем Советского Казахстана, экономика региона находилась в глубоком кризисе, а урожаи и численность скота были намного ниже, чем до Первой мировой войны. Очевидно, что казахский голод 1930–1933 годов не случился бы без радикальных действий советской власти. Но, как показала настоящая глава, наследие Российской империи следует рассматривать в качестве важного усугубляющего фактора. Именно в этот период начались важнейшие перемены, сделавшие советский голод 1930–1933 годов более масштабным. Когда в рамках первой пятилетки Москва навязала республике тяжелейшие нормы поставки зерна, оказались разрушены торговые цепочки, которые со времен Российской империи играли для казахов столь важную роль. Осенью 1930 года в Казахскую степь пришел голод.

Казалось маловероятным, что социализм пустит корни в новой Казакской Советской Республике. Ее создали в 1924–1925 годах из очень разнородных частей в ходе процесса, известного как «национальное размежевание», в рамках которого власти стремились создать на территории бывшей Российской империи национальные территориальные единицы. Центральный регион республики (так называемая Голодная степь), аридный и подверженный регулярным засухам, ничем не напоминал более плодородные ландшафты Европейской России. Ни фабричный труд, ни земледелие не играли первую скрипку в экономике республики. Эта роль принадлежала кочевому скотоводству. Так получилось, что в результате национального размежевания наибольшее число кочевников-скотоводов Советского Союза оказалось именно в пределах Казахстана; здесь их было существенно больше, чем в соседних Туркменистане и Киргизии, где тоже имелось значительное кочевое население. В последние десятилетия российской имперской власти многочисленные крестьяне-поселенцы из России и с Украины осели в северных и юго-восточных регионах республики, превратив участки Степи в возделываемые земли. Но коммуникации и дороги в Казахстане по-прежнему были развиты очень слабо. Часто не было лучшего способа добраться до отдаленного района, кроме как предпринять полное трудностей путешествие на верблюде. Казахская культура оставалась в первую очередь устной, а не письменной, и число неграмотных в казахском ауле превышало 90%.

Некоторые считали, что сама идея принести социализм на эту землю, с ее верблюдами и кочевниками, абсурдна. Высокопоставленный казахский деятель Султанбек Ходжанов (Сұлтанбек Қожанов) даже шутил по этому поводу: «До социализма на верблюде не доедешь» («Түйемен социализмге жете алмайсын») 230 230 Об этой шутке см.: Махат Д.А. Баспасөз: сталиншiлдiктiң Қазақстанда орнығуы (1925–1956 жж.) [Текст]. Астана, 2007. С. 222. Шутка звучала и в других формах. В своем труде 1932 года «От кочевания к социализму» И.А. Зверяков подверг резкой критике «казахских националистов», окрестивших его книгу «От верблюдов к социализму» ( Зверяков И.А. От кочевания к социализму. С. 126). . На каком-то уровне эта фраза была всего лишь остроумной насмешкой недовольного функционера над непомерными амбициями Москвы (в 1925 году Ходжанова сняли с поста второго секретаря республики). Но вместе с тем шутка Ходжанова показывает, что в 1921–1928 годах, в период нэпа, оставалось много неразрешенных вопросов о том, как будет выглядеть преобразование Казахской степи под руководством Коммунистической партии. Можно ли доехать до социализма на верблюде? Может ли номадизм сочетаться с современным социалистическим обществом? Или же кочевой образ жизни несовместим с социализмом?