Сара Камерон - Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

На карте, которую Соколовский триумфально развернул перед своей аудиторией, отсутствовало почти 80% населения уезда. Казалось, что в этом уезде живет только оседлое население родом из Европейской России. В реальности же, заявил Соколовский, в Кзыл-Ординском уезде находится 15–20 тысяч казахских домохозяйств, по численности населения заметно превосходящих город Кзыл-Орду. Полное и абсолютное отсутствие казахского населения на картах республики усугубляется тем фактом, что у чиновников нет имен ни для аулов, ни для объединений аулов, в отличие от таких традиционно признанных поселений, как города и деревни. Чтобы решить эту проблему, Соколовский и другие статистики изложили подробные планы по исследованию и составлению новой, 10-верстной карты, которая впервые в истории должна была учесть и кочевое население республики.

Трудности картографирования кочевого населения, говорил Соколовский, происходят от попыток соединить разные толкования номадизма с западными этнографическими методами определения населенных пунктов 271 271 Там же. Аналогичные заявления содержит и кн.: Список населенных пунктов. . В Кзыл-Ординском уезде насчитывается 158 «административных аулов», которые не являются ни поселками, ни тем, что этнографы могли бы назвать настоящими «населенными пунктами». «Административный аул» состоит из нескольких различных аулов, расположенных на расстоянии друг от друга; местонахождение и радиус конкретного «административного аула» зависят от сезонных перемещений кочевников. Названий не было, и советские чиновники просто всё нумеровали – к примеру, аул № 1, находящийся в административном ауле № 2 такого-то района. «Административный аул» мог состоять из восьми, десяти или даже пятидесяти аулов, а отдельный аул в среднем насчитывал от пяти до пятнадцати домохозяйств, каждое из которых располагало передвижной юртой или полустационарным зимним жилищем. Каждый аул (который партийные планировщики иногда называли хозаулом) понимался как населенный пункт, хотя иногда даже внутри одного аула расстояние между отдельными юртами составляло 5–10 километров.

На местах власти сталкивались с огромными трудностями в деле проведения кампании по советизации аула. Многие из ее элементов, например организация аульных Советов, были трудноосуществимы среди мобильного и разрозненного населения. Деревенские Советы были призваны служить ключевыми точками партийной деятельности на местном уровне. Они не только выполняли важнейшие административные функции на службе партии – к примеру, председатель деревенского Совета часто помогал осуществлять плановые заготовки хлеба или мяса, – но и позволяли канализировать энтузиазм трудящихся, а также просвещать их по поводу партии. В Степи все было иначе. Члены партии могли пасти свой скот на расстоянии многих километров от Совета, отделенные от него ревущими просторами снега и ветра. Даже внутри одного аула домохозяйства могли отстоять друг от друга на километры, а сами аулы находились еще дальше от центра административного аула, где собирался Совет. Таким образом, не то что собрать аульный Совет, а даже просто распространить информацию о партии было нелегкой задачей 272 272 Соколовский В.Г . Казакский аул. С. 2–3; Родневич Б. От колониального вырождения к социалистическому рассвету. С. 20. Многие выводы Соколовского о Степи были сделаны после этнографической экспедиции 1924–1925 годов в Аулие-Атинский регион, одним из руководителей которой он являлся. См.: ЦГАРК. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 17. Л. 127 (Доклад товарища Соколовского). .

Активисты вскоре обнаружили, что географическое расстояние, разделяющее общины в рамках одного административного аула, – это не единственная преграда на пути формирования аульных Советов. Коммуникация была нелегким делом, шла ли речь о далеко разбросанных друг от друга членах аульного Совета или о чиновниках регионального и центрального уровня. Активисты, действовавшие на республиканском уровне, прилагали все усилия, чтобы наладить коммуникацию между партией и аульными Советами, но представления центра о технической оснащенности аулов часто граничили с абсурдом. Анкеты, отправляемые в аульные Советы, могли вернуться с самым неожиданным ответом. Так, на вопрос «Сколько радиоаппаратов имеется в аулах?» мог последовать ответ «Что касается радиоаппарата, то таких людей у нас нет» 273 273 Брискин А. Степи Казакские. С. 12. .

Активисты красной юрты столкнулись с массой препятствий в своей деятельности. Мало кто из них говорил по-казахски, и лишь немногие в аулах говорили по-русски. Одна московская активистка написала о своем разочаровании в программе красной юрты, указав на препятствие – огромные расстояния Казахстана: «В зимнюю стужу, при наших ветрах, по голой степи брести на собрание пешком за 20–30 верст совершенно невозможно. Впрочем, и за 5 верст не всякий отваживался прийти. Кончалась зима, наступала весна, мы вновь объявляли день делегатского собрания, и опять никто не приходил» 274 274 Нухат А. «Юрты-кочевки»: к работе женских «красных юрт». М., 1929. С. 6. Более подробное описание кампании красных юрт см. в кн.: Michaels P.A . Curative Powers: Medicine and Empire in Stalin’s Central Asia. Pittsburgh, 2003. Майклс отмечает, что в 1929 году в Казахстане действовало 134 красных юрты. Партия взяла на вооружение аналогичные стратегии для проведения работы с другими труднодоступными группами населения. Юрий Слёзкин пишет про «красные палатки», использовавшиеся в работе с охотниками и собирателями Русского Севера ( Slezkine Y. Arctic Mirrors. P. 229). В горных районах Киргизии члены партии создали сезонные Советы. См.: Loring В . Building Socialism in Kyrgyzstan: Nation-Making, Rural Development and Social Change, 1921–1932. PhD diss., Brandeis University, 2008. Р. 184–188. . Она заключала, что партия не имеет особой силы среди казахов 275 275 Нухат А. «Юрты-кочевки». С. 6. . Методы активистов, работающие в РСФСР, оказались по большому счету бесполезны в Степи, отмечала она, а работа с кочевниками требует совершенно особой тактики и других познаний: «Ведь казахи настолько отсталы и темны, что вот на всей этой долине вы наберете всего 2–3 грамотных людей. Почти никто из них не читает газет, все они имеют очень слабое представление о подлинном лице Советской власти – а вот о Ленине знают…» 276 276 Нухат А. «Юрты-кочевки». С. 17.

В 1926 году на закрытом заседании парткома республики партийные деятели обсуждали трудности, с которыми столкнулись в деле советизации аула. Один из выступавших заметил: «Предвыборная кампания показала, что никакого партийного влияния в момент выборов не имелось ни в одном ауле, ни в одной казакской [казахской] волости». Попытка организовать выборы в партию, по его словам, показала, что «баи и кулаки» гораздо лучше организованы, чем сами партийные работники 277 277 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 490. Л. 152 (О ходе предвыборной кампании, 17 ноября 1926 г.). . Попытки перераспределения пастбищ кочевников тоже не обошлись без затруднений: активисты спорили, как измерять земельные участки (в человеческих шагах, с помощью лошади, с помощью веревки?) и как при этом учитывать разное качество земли. Возвращаясь следующей весной, активисты нередко обнаруживали, что землепользование вернулось к тому, что было до перераспределения, и земля осталась под контролем тех же самых родов, что и раньше 278 278 Об усилиях партии по перераспределению земли см. стенограмму заседания крайкома: АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 1643. Л. 64–72. См. также: Кучкин А.П. Советизация казахского аула. С. 185–190. .