Федор Гущин - Пленные генералы Российской императорской армии 1914-1917 гг.

Необходимо отметить любопытный факт: в биографиях Евгения Ивановича Мартынова обычно указывается, что он вернулся на службу в начале Первой мировой войны. Однако, по официальным данным, генерал-лейтенант Мартынов на действительную военную службу в 1914–1917 гг. зачислен не был [303]. Более того, Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич отверг возможность возвращения Е. И. Мартынова обратно в ряды армии [304]. Вероятнее всего, этот генерал воевал в Галиции в качестве призванного на службу в Государственное ополчение, в которое он был зачислен при отставке в 1913 г.

Из общего числа пленных генералов более трети — 24 человека — принадлежали к Генеральному штабу. По родам войск, в которых они служили, пленные военачальники распределяются следующим образом [305]:

артиллерия полевая — 11;

Военно-судебное ведомство — 1;

кавалерия — 2;

крепостные управления — 3;

высшие общевойсковые соединения (штабы корпусов) — 6;

ополчение и рабочие части — 5;

пехота — 33.

Особый интерес представляют данные распределения по частям войск, в составе которых генералы попали в плен [306]:

авиация — 1;

полевая артиллерия — 10;

кавалерия — 2;

крепостной гарнизон — 17;

пехота и общевойсковые части — 30.

На основании этих данных можно увидеть характерные для распределения потерь в русской армии тенденции. Наша пехота выносила на себе основную тяжесть боев в течение всей Первой мировой войны. Она же несла и колоссальные потери, по сравнению с другими родами войск. Большое число пленных артиллерийских начальников говорит о том, насколько беззащитной становилась артиллерия, когда сражения теряли свой «правильный» характер: в хаосе сражений под Танненбергом, Брезинами и Августовым почти целиком сгинули части девяти бригад! Небольшое количество пленных кавалерийских генералов ярко иллюстрирует, как чутко относилась основная масса наших кавалерийских начальников к сохранности себя и своих частей. Обычным явлением было, что наши конные дивизии, вместо того чтобы принести себя в жертву на алтарь победы, сославшись на «усталость лошадей», уходили «ящиками» в тыл, прячась за спины собственной пехоты.

Как распределилось число пленных генералов по кампаниям и сражениям? С объявлением войны в Австро-Венгрии и Германии были интернированы шесть генералов (9 % от общего числа пленных). В Галицийской битве в августе 1914 г. потеряно пленными два военачальника (3 %), столько же — в Лодзинской операции осенью 1914 г. Наибольшее число генералов — 21 (32 %) — противнику удалось захватить во время Восточно-Прусской операции в августе 1914 г., в том числе 18 — при разгроме армии Самсонова и троих — при разгроме армии Ренненкампфа. В ходе Августовской операции в феврале 1915 г. потери пленными среди генералитета составили 12 человек (18 %). Во время окружения 48-й пехотной дивизии в Карпатах были захвачены противником три военачальника (4,5 %). При сдаче Новогеоргиевска в плен попали 17 русских генералов (26 %). Вместе с частями гарнизона Моонзундских островов в октябре 1917 г. сдались еще три генерала (4,5 %).

Два из трех массовых случаев пленения генералов были обусловлены успешно проведенными германской армией операциями по окружению крупных войсковых соединений русской армии (разгром самсоновской армии и гибель XX корпуса). Именно излюбленные немецким командованием «Канны» давали наибольший процент пленных военачальников. В Новогеоргиевске и на Моонзунде имела место полная или частичная блокада, затруднявшая возможность избежать плена в случае поражения. Широкомасштабные и кровопролитные фронтальные сражения сравнительно редко приводили к потерям среди генералитета. Это обстоятельство отмечали современники: «…после боев у Воли Шидловской, Боржимова… наша Ставка получила в январе 1915 г. подсчет семидесяти тысяч убитых и раненых солдат и молодых офицеров; на эту внушительную статистику один из наших ответственных руководителей с досадой реагировал замечанием: "и нет ни одного [даже] раненого генерала"» [307].

Анализируя количество попавших в плен по кампаниям, генерал H. H. Головин писал: «…до осени 1915 г. на русском фронте преобладала маневренная война; при этом виде борьбы сражения всегда имеют более решительный характер, нежели в позиционной войне, а, следовательно, победивший имеет большую возможность брать пленных. С осени 1915 г. борьба на русском театре получает по преимуществу позиционный характер, это уменьшает возможность пленения (например — окружение, глубокое преследование)» [308]. Отсутствие окружений после летней кампании 1915 г. практически исключило случаи пленения представителей русского генералитета.

В общей сложности в кампанию 1914 г. были пленены 25 генералов (около 42 %) [309], 32 (чуть более 53 %) — в кампанию 1915 г. В 1916 г. не известно ни одного случая пленения русского генерала, в 1917 г. были захвачены три человека (5 %). Таким образом, наибольшие потери пленными наш генералитет понес во время маневренного периода войны — в 1914–1915 гг. Самый значительный процент пленных приходится на крайне неудачную кампанию 1915 г., которую русская армия проводила в чрезвычайно тяжелых условиях практически полного отсутствия боеприпасов. «Демократизация» и разложение армии в 1917 г. имели итогом вновь появление потерь пленными генералами.

Необходимо отметить еще одно обстоятельство. Немцы, являвшиеся самым серьезным нашим противником в войне 1914–1917 гг. по сравнению с австро-венграми, турками и болгарами, нанесли русской армии наибольшие потери. И хотя австрийцам первым удалось захватить русских военачальников во время военных действий, подавляющее большинство (более 80 %) попавших в плен русских генералов были взяты именно немецкими войсками. Болгарам и туркам не посчастливилось захватить в плен ни одного генерала русской армии.

Проведенное исследование показывает, что большая часть генералитета (исключая интернированных) попала в плен в боевых условиях, то есть была захвачена либо прямо во время сражения, либо после практически полного уничтожения частей, которыми они командовали, — таковых насчитывается 36 (60 %). Гибель XV корпуса, 2-й пехотной дивизии и Кексгольмского полка в сражении под Танненбергом, XX корпуса под Августовым, 6-й Сибирской дивизии под Брезинами, хаос боев при отступлении 1-й армии из Восточной Пруссии и XXIV корпуса из Карпат — военачальники, попавшие в плен при таких обстоятельствах, исполнили свой долг до конца [310]. Тяжело раненными были подобраны на поле боя генералы С. П. Ванновский, Ф. П. Войцехович и А. М. Малиновский. Также ранеными или контуженными попали в плен генералы A. B. Асташев, С. П. Илинский, Л. Г. Корнилов, В. В. Мальм, H. H. Мартос, Е. И. Мартынов, К. Т. Петровский, Ф. Л. Семенчук, М. И. Чижов и К. Я. Шемякин.