Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Однако стремительное реформаторское течение, исходившее из монастырей, начало уже волновать церковный мир и оздоровлять его [188] Это движение было описано во всей его полноте Fliche'eм; CCXCI, стр. 39 и сл. . Клюнийский орден, один из виновников, этого перерождения [189] Классическим трудом по истории Клюни в X и XI вв. является DXCI. Участие Клюни в реформе, вызывающее очень много споров, оценено, по-видимому, с полной справедливостью в CCCLXIX, стр. 374–375. , находился в полном процветании в продолжение царствования Филиппа I; основывались и другие, очень строгие ордена: например, орден Сито (в 1074 г.), который впоследствии будет прославлен святым Бернардом. Монастырский порядок, основанный на совместной жизни и на строгом уставе, проникал и в среду белого духовенства: оно группировалось в капитулы ( collégiales ), подчинялось в соборах коллективному строго регламентированному существованию [190] ССХСII, стр. 451 и след. . Наконец, начиная с понтификатов Льва IX (с 1049 по 1054 г.) и в особенности Григория VII (1073–1085 гг.), папский престол, воспрянувший из состояния упадка, в котором мы его видели во времена Гуго: Капета, берет на себя руководство этой религиозной революцией [191] CCXCI, I, стр. 129 и сл. . Папы решают, и не без основания, что вмешательство) светских людей в назначение епископов является главным корнем зла и что совершенно недопустимо, чтобы избранного, в епископы «инвестировал» какой-нибудь государь; и вот начинается «спор из-за инвеституры».

Героем этого конфликта истории по справедливости сделала Григория VII. Но она долгое время искажала образ этого выдающегося человека. Его превратили в честолюбца, жаждущего власти, в политика, в создателя теократической теории [192] См. особенно интересную и страстно написанную работу Doel linger'а CCLXII. . Ученые нашего поколения восстановили настоящее лицо Григория VII и его дела [193] Капитальные труды по этому вопросу Раul'я Fournier, W. М. Peitz'a и Fliche. Библиографию см. в CCXCI, II, стр. 425 и сл. . Он не отличался ни оригинальностью ума, ни строгой логикой. Эта была чистая душа, верующий, убежденный в божественной миссии папского престола;и решившийся реформировать церковь, человек с твердым характером и практичный. Он постоянно опирался на традицию и даже укрепил ее, предписав составить обширные канонические сборники. Соблазнившись теориями наивного Петра Дамиани, советовавшего папской власти опереться на светских государей, чтобы управлять церковью, он пробовал, столковаться с ними; и действительно, он установил полное согласие с Вильгельмом Завоевателем, потому что, каким бы тираном ни был этот король, он избирал безупречных епископов. Но Григорий VII не мог сговориться ни с императором Генрихом IV, ни с королем Франции Филиппом I, которого презирал. После одного разбойничьего поступка, совершенного этим последним (он велел ограбить итальянских купцов), Григорий писал 10 сентября 1074 г. французским епископам, что причиной упадка королевства Франции был сам король. Это был «тиран», т. е. государь, недостойный выполнять свое назначение: «он осквернил все свое царствование позором и преступлением, он толкал свой народ ко злу примером своих поступков и своего поведения» [194] СVIII, стр. 130–131. .

Неудачи, испытанные Григорием VII во Франции и в Германии, скоро побудили его собрать воедино относящиеся к божественной власти папства теории, которые он находил в буллах своих предшественников и в лже-исидоровых декреталиях. Уже в 1075 г. он их формулировал в двадцати семи очень кратких положениях, знаменитых до сих пор под именем Dictatus papae [195] СVIII, стр. 201–208. О канонических сборниках, сделанных по распоряжению Григория VII для аргументирования его dictatus , см. особенно ССХСVIII И CCXCV. Мы не могли воспользоваться вторым томом (потому что он только что вышел) Histoire des collections canoniques qn Occident , P. Fournier и G. Le Bras. , в которых впервые сделаны все выводы из предпосылок, давно уже установленных. Римская церковь основана самим господом богом и она непогрешима; папа может отменять все судебные приговоры, а его судить никто не должен. Он может, не советуясь с синодом, низложить и оправдать епископа; он управляет церковью и разбирает наиболее важные дела. все государи лобызают его ноги. По его приказанию подданным разрешается обвинять их. Он может освободить от присяги на верность, данной неправедному государю. Он может низлагать императоров.

В 1076–1077 гг. сначала император Генрих IV, а потом Григорий VII низлагают друг друга. Папа оказывается, таким образом, вынужденным мало-помалу отказаться от учения о божественном праве королевской власти. В 1081 г., доведенный до крайности, он, правда, после долгих размышлений, освободился от традиционных представлений о священном характере королевской власти. Это было время, когда германское войско двигалось по Италии, чтобы возвести на престол антипапу. Григорий писал епископу Мецкому:

«Кому неизвестно, что короли и военные вожди ( daces ) ведут свое начало от тех, кто, не ведая бога, старались, ослепленные страстью и невыносимым высокомерием, подчинить своему господству равных себе, т. е. людей, при помощи гордости, грабительства, вероломства, человекоубийства, одним словом, почти всех преступлений, по наущению князя сего мира, дьявола» [196] 15 марта 1081 г.: СVIII, стр. 552. Об этом письме см. CCIX, стр. 94–98, CCXCI, II, стр. 389 и сл., и статью Соchiе в Rev. d 'Hist, eccl, V, 1904 г. стр. 588–597. .

Историческое утверждение Григория было наивно и слишком упрощено, но оно имело ту заслугу, что нанесло первый удар принципу божественного права королей, который церковь, в общем, считала истинным или, по крайней мере, находила полезным поддерживать. Грубая узурпация, которая угрожала Григорию VII, открывала ему глаза и рассеивала перед ним туман схоластических теорий о монархии.

Вовсе не необходимо, чтобы из этого разочарования в его уме возникло учение о теократии. Ставили себе вопрос, посягал ли Григорий VII на политическое руководство христианским миром, хотел ли он создать светскую папскую монархию, с которой государи были бы связаны посредством оммажа, по-видимому, его самого этот вопрос мало интересовал. Целью его жизни было уничтожение симонии и очищение нравов духовенства. Остальное было для него делом второстепенным. Однако проведение этой реформы в жизнь привело его к необходимости вмешиваться в дела христианских монархий более активно, чем это делали его предшественники. Наблюдение над действительностью показало ему, что при искоренении такого великого зла папа не может довериться светским государям, ни даже рассчитывать на усердное содействие первенствующих архиепископов, часто совершенно равнодушных к реформе. И он пришел к мысли, что папа должен непосредственно наблюдать за епископами и монастырями и оставить за собой разбор важнейших дел или, по крайней мере, пересмотр приговоров по ним церковного суда [197] CCCLXIX, стр. 476 и сл. . Папа возлагал, таким образом, на себя огромную ежедневную работу. Не будучи в состоянии сам руководить моральной и религиозной жизнью христианского мира, Григорий VII сделал из легации, которая до него была лишь временной миссией, постоянное орудие папской власти [198] CCXCI, II, стр. 112 и сл., 210 и сл.; CCXXXVI, стр. 33–84; DLXXV, стр. 5 и сл. . И постоянная легация получит важное значение в политической истории Запада в средние века.