Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

20 июня 1714 г. Маврокордато успокаивал, что слух о военных приготовлениях против России ложен, что посланы указы в Македонию идти войскам на сербов Черногории, чтоб их «весма искоренить». В июле 1714 г. Али-паша заявлял, что «мир сей с Царским Величеством свято и ненарушимо от Порты содержан будет».

Вождём очередного карательного похода был назначен боснийский бейлербей Нуман-паша Кёпрюлю. Месть за помощь России (при продолжавшейся глухой блокаде со стороны венецианцев и дубровчан) была ужаснее, чем молдаванам, перешедшим на сторону царя в 1711 г. В конце июля или в начале августа 1714 г. на сборе черногорских племен возникла разноголосица. Большинство высказывалось за признание власти султана в случае снижения хараджа. Катунская нахия (1200 воинов) и владыка Даниил стояли за независимость и отпор карателям [1043].

23 сентября 700 катунянцев напали на окрестности Грахова и угнали оттуда скот.

10 октября 30 тысяч турок начали наступление с трёх сторон к сердцу Черногории — Цетинье. Из Сараева с пушками малого калибра двигались 15 тысяч войск Нуман-паши — янычары, сеймены, ополчение из мусульман и православных — тех, кто не участвовал в восстании 1711–1712 гг. и кто хотел отомстить черногорцам за прошлые набеги [1044]. Со стороны Албании поднялось 8–10 тысяч албанцев Ахмеда-паши, известного по походу 1712 года. Пять тысяч мусульманских и православных ополченцев пошло с герцеговинским Бечир-пашой. Против племени грблян предусматривалась акция с моря. Подобная сила и угроза голода привела к раздорам. Пропала вера в успех, часть людей ушла в горы, но 1200 героев Катунской нахии предпочли сражаться. Каратели свирепо охотились за людьми «московского войска», уничтожая всех, в том числе женщин, детей, стариков даже в венецианских владениях. Такой жуткой катастрофы никогда не знала история Чёрной Горы.

26 октября 1714 г. перед отъездом в Россию через Котор и Вену, Даниил обратился к соотечественникам: «Ждите царя Петра и пусть каждый следует заповедям его царства. А кто по неправде или личному злу не будет [этому] следовать, помните — умрете» [1045]. 27 ноября 1714 г. из Вены он писал в Петербург, чтобы Россия не забывала о верной службе тех христиан, которые укрылись в горах.

Восстание в Черногории, несмотря страшную катастрофу 1714 г., было оправдано. Можно было бы, как валахам, грекам и болгарам, не откликнуться на призыв русского царя в 1711 г. и избежать резни. В таком случае крупнейшая веха черногорской государственности была бы отнесена на более позднее время.

В 1711 г. племена Черногории выступили как сплоченный и независимый политический организм и стойко сражались во время Турецко-русской войны. Вписать в русско-турецкие договоры пункт об амнистии черногорцам не было возможности. Не могло быть и речи о том, чтобы в пользу сербских подданных султана русская сторона выставила какие-либо условия, как это произошло после Первого сербского восстания 1804–1813 гг. Россия в то время не могла оказать помощи не только Черногории, но и себе. Черногорское восстание, проходившее без внешней помощи — только за идею славянской взаимности и свободы — осталось в истории Европы примером взлета народного духа.

В 1715 г. в Петербурге владыка предложил наградить 60 героев-воинов золотыми медалями [1046]. Царь отчеканил 160 золотых медалей и пожаловал 10 000 рублей сербскому народу на восстановление монастырей и церквей, церковные книги, утварь и облачение. 9 июля 1715 г. всем ратоборцам за геройство и вспоможение Российскому царству Пётр I написал благодарственную грамоту [1047]. Так Россия, впервые установив русско-черногорские отношения в 1711/1715 г., косвенно стимулировала становление черногорской государственности.

Вероятность войны на юге России стала окончательно исчезать, когда «пронеслось» о войне османов против Венецианской республики. Турки имели «великую ненависть» на венецианцев из-за потери Пелопоннеса-Мореи, «которая у них зело у всех на сердце лежит». В Алжире, Тунисе, Триполи и «других барбарейских местах» было приказано «изготовить» 20 кораблей. Такое же количество, кроме галер и мелких судов, должно было собрать и купечество. Набирались матросы и «морские солдаты — левенты». На Босфоре в то время ремонтировались 33 корабля и строились 4 новых. За работами почти ежедневно наблюдал садразам Али-паша. В июле готовились порох, пушки, мортиры, припасы для флота, ковались сотни тысяч сабель и делались ружья. Сам султан и дамат Али-паша наблюдали, как «мечут бомбы». Провиант с Дуная и Чёрного моря было велено перевозить в Царьград и Салоники. Для отвода глаз говорилось, что провиант в Салоники собираются против черногорцев, «которые и посе число им непокорливы и никакой дани им не платят, как преж сего было обыкновенно. И подлинно то, что послан против оных Чюперли Нуман-паша, которой преж сего был недолго везирем. И велено ему с бошняцкими и с албанскими пашами совокупясь, трудится их искоренить, как о том и Маврокордат к нам приказывал. Також и от иных многих мы заподлинно уведомлены, но многие разумные люди разсуждают, что то учинено у турков токмо для претексту, чтоб под оным чинить против венециян свои предуготовления. И умножа тамо войска и поставя в квартеры в близости от их рубежей, потом вдруг незапно на них нападение учинить, ибо против монтенегринов им толь многих воинских предуготовлений чинить не для чего, понеже их малолюдно и живут в таких неприступных местах и горах, что их добыть трудно. И только разве принудить гладом» [1048].

Петербургу с разных сторон советовали ни в коем случае не помогать венецианцам [1049]. А. И. Дашков убеждал «удаляться» от интересов Венеции, чтобы не навлечь войны на Польшу и Россию. В феврале 1714 г. Дашков сделал правильный вывод, что турки не начнут войны в 1714 г. ни против русских, ни против поляков, так как время для подготовки войск уже прошло, а приверженцы шведов — князь М. Вишневецкий, К. Кшишпин, А. Шмигельский, Ю. Потоцкий поедут к Августу II «просить прощения за свои преступления» [1050]. Поляки также рекомендовали не «помогать венецианом».

Особенно зло высказывался против республики Св. Марка П. П. Шафиров. Ведь если турки начнут воевать с ней, а австрийцы, не имея возможности помогать республике, склонятся к оборонительному союзу с Россией, то необходимо не обязываться помощью этой слабой, но «коварной и Его Царскому Величеству весьма противной республике». Когда в 1711 г. России был нужен союз с Венецией и Габсбургами, то венецианский посол в Стамбуле «с послом французским труждался турков против Его Царского Величества к войне возбуждать и в том многое иждивение полагал… А ныне… Царскому Величеству в такую трудность за сих своих злодеев без всякой пользы вступать не для чего, ибо хотя б впредь и случилась (от чего Боже сохрани) паки от турков… война, то от них никакой помощи ожидать… невозможно, ибо они ныне турской морской силе отнюдь противустать не могут, понеже турки ныне не так изнурены, как в войну Цесарскую» [1051].