Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

В ночь с 6 на 7 марта царь выехал из Преображенского догонять армию. Своей «волею» к нему присоединилась «новонаречённая» царица, которая позже, 10 июля вывела монарха из стресса во время сражения на р. Прут. Её сопровождала свита женщин и генеральских жён, многие из которых взяли с собой в спальные кареты и детей.

Иностранных послов Пётр уверял 6 марта, «что через 10 дней предполагает быть на границах Валахии, а оттуда — прямо возвратится в Польшу» [256] Сб. РИО. СПб., 1886. Т. 50. С. 412. . Для себя он мрачно называл марш на юг «безвестным путём».

Недобрым предзнаменованием стала жесточайшая хворь правителя. С 27 марта по день Пасхи 5 апреля в Луцке Пётр I две недели (!) «не чаял живота себе» («весьма жить отчаялся», «не надеелся вас всех более видеть») . Властитель был «болен скорбью такою, какой болезни отроду… не бывало» . Только 9 апреля он «стал учиться ходить». 24 апреля монарх считал себя «почитай, в отчаянии сущему… ибо дела, что [ни] день, отменяются» [257] Пётр I — Ф. М. Апраксину 24 апреля 1711 г. ППВ. Т. 11/1. С. 194. Во время предпасхального поста много солдат умерло. Там же. С. 166–167. .

13 апреля Пётр I вызвал фельдмаршала Шереметева, великого канцлера Г. И. Головкина, подканцлера П. П. Шафирова и посла в Польше Г. Ф. Долгорукова. Этот военный совет постановил «не упуская времени» к 20 мая всей армией с полным составом людей, повозок и лошадей наибыстрейше занять исходный плацдарм для вторжения в османские владения, начиная от центрального склада продовольствия в Брацлаве на Южном Буге и до Днестра у Сорóк. («Стать в поле от Брацлава к Днестру»).

Комплект офицеров был полный, «упалых мест» не было. Двенадцать саксонских офицеров русской службы даже были отосланы из Яворова в Нарву. Провианта должно было хватить для армии на четыре месяца [258] Пётр I — Б. П. Шереметеву 13 апреля 1711 г. ППВ. Т. 11/1. С. 177. . С конца апреля 1450 драгун и три сотни донских казаков собирали к Немирову хлеб, овец, волов и лошадей и занимались отсылкой в Киев тех казацких старшин, которые «были при Орлике» [259] М. М. Голицын интересовался, переводить ли крестьян на Левобережье, так как при появлении врага на правом берегу Днепра возможна очередная измена. М. М. Голицын — Петру 24 апреля 1711 г. РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Кн. 13. Л. 330–331. .

Татары, поляки Потоцкого и орликовцы зимой-весной 1711 г. так разорили Подолию, что хлеба в Брацлаве было в обрез. Шереметев предупреждал, что на пути надо загодя устроить провиантские склады, что конный парк в «великом походе» 1709 г. от Полтавы в Прибалтику и во время осады Риги в 1709–1710 гг. «разорился», что перевозить полковую амуницию не на чём, что «донские казаки при дивизиях, також и при кавалерии… в худом состоянии и лошадьми опали и просят непрестанно о жалованье». Таким образом, идти на юг Русской армии пришлось со скудным запасом в надежде на провиант в Молдавии и Валахии.

Царя в это время беспокоил вопрос, как новобранцы и армия будут биться «огненным боем». Рекрутов приказывалось «учить непрестанно стрельбою». Даже драгунам, вопреки указу биться холодным оружием при конных атаках, теперь предписывалось «твердить стрельбу», не жалея пороха. Рогаток Пётр приказал сделать сверх нормы на пять полков, а каждый солдат и драгун должны были иметь футляры для «ножей» [260] ППВ. Т. 11/1. С. 177. Ножи предполагалось разбрасывать вокруг ретраншементов, чтобы повреждать копыта коней и ноги неприятеля. [ Левшин В. А. ] Жизнь, анекдоты, военные и политические деяния российскаго генерал-фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева, любимца Петра Великаго и храбраго полководца. СПб., 1808. С. 101. Такое оружие, полученное из Саксонии в 1705 г. оказалось бесполезным на Пруте (см. ниже). .

Особые усилия прилагала русская дипломатия, чтобы получить помощь польского короля и Речи Посполитой. «Дела Северного союза в очень грустном положении», «всё назрело для общего отпадения от короля Августа». «Поляки же, если быть может и не расположены к России, то разрознены, нерешительны, ежеминутно могут быть подкуплены подарками и подавлены силою. Потому, пока у царя есть деньги, пока оружию его сопутствует успех, вряд ли они выскажутся против него» [261] Ч. Уитворт — С. Джону 26 мая 1711 г. Сб. РИО. Т. 50. С. 441. См. также С. 428, 435, 437. .

Вести о переходе Молдавского княжества под протекторат Российского царства беспокоили Августа II, Речь Посполитую и Габсбургов. В то время боевой дух Войска польского резко спал. После многих поражений оно утратило веру в свои силы и разлагалось распрями. Дурно снабжавшиеся жолнежи были деморализованы. Нелояльные королю гетманы были лишь управленцами, но не полководцами [262] Gierowski J. A. Historia Polski 1505–1764. Warszawa, 1979. C. 368. . Поляки настойчиво убеждали вынести «всё седалище войны» за пределы Речи Посполитой и с удовлетворением приняли известие о русском наступлении в Молдавии.

Польское командование, сознавая слабость своих вооружённых сил (12–18 тысяч), воевать с османами никак не хотело и в Турецко-русской войне старалось держаться нейтралитета («с ласкою») к русским. Шляхта не желала ввязываться в конфликт и требовала компенсаций за русские грабежи, в том числе костёлов и монастырей [263] Г. В. Велчек из этого делал вывод, что воевать против турок, шведов и сторонников Лещинского поляки не станут, а русская конница без польской кавалерии не устоит против османов. Донесение Г. В. Велчка из Москвы 19 февраля и 5 марта 1711 г. н. ст. 1711 г. РГАДА. Ф. 32. Оп. 5. Д. 6. Л. 40, 88. . С начала XVIII в. истаял и шляхетский мессионизм, заквашенный на «сарматизме», мегаломании и вековом отпоре врагам: «поганцам» — туркам и татарам, «схизматикам» — украинцам и русским, а также «еретикам» — шведам и пруссакам [264] Slownik sarmatyzmu. Idee, pojęcia, symbole. Kraкów, 2001. С. 111–114, 175–179. П. А. Толстой сообщал, что турки «поляков ни во что вменяют… и оставляют их под побеждение татарам крымским». Того же мнения был Ч. Витворт: «поляки, если, быть может, и не расположены к России, то разрозненны, нерешительны, ежеминутно могут быть подкуплены подарками и подавлены силою». Ч. Уитворт — С. Джону 26 мая 1711 г. Сб. РИО. Т. 50. С. 441. . Тем не менее, Пётр собрался нанять в поход панцерные и гусарские хоронгви — хотя бы шесть тысяч, на что обещались и деньги. Все оказалось напрасным. Как писал Головкин, поляки, несмотря на союз 1704 г. «выдали нас». Всего лишь сотня польских хоронгвей и несколько регулярных полков (около 8 тысяч) встали в приграничье в пяти-шести милях от Жванца, а другие польские войска — около Львова.

Тем не менее, совет польских сенаторов на переговорах 26–27 мая 1711 г. в галицийском Ярославе выразил желание участвовать в дележе Османской империи. Полякам ответили туманно: если они примут участие в войне против турок и если будет возможность удержать завоёванное, то всё будет поделено поровну между партнёрами [265] Подробно о переговорах царя в Ярославе с саксонцами и поляками см.: Артамонов В. А. Россия и Речь Посполитая… С. 61–67, С. 64–65. В 1712 и 1713 гг. поляки ещё дважды поднимали вопрос о разделе дунайских провинций султана. . Сенаторы хотя и постановили «силу силою отбивать, озлобления взаимно отдавать», но Август II и Речь Посполитая «желали миру паче, нежели войны».