Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

9 апреля 1711 г., получив почётный кафтан от султана, Балтаджи двинулся к Адрианополю (Эдирне). Вместе с ним, приняв такие же знаки отличия, пройдя перед султаном, ехали наместники со свитами из Карамана, Анкары, Сиваса, Алеппо, Диярбакыра и др., а также принявший наградную саблю янычарский ага («йеничери-агасы») храбрый и великодцушный мусульманин-грузин Юсуф-паша, которого (по словам П. П. Шафирова) «от войска и всего народа зело любили за его добрые поступки, как мало прежде бывало». Часть пути войско сопровождал сам Ахмед III.

Худшего, чем Балтаджи полководца нельзя было и придумать. Если за плечами Петра I были походы на Азов, опыт Северной войны, разгром в 1708 г. генерала А. Д. Левенгаупта при деревне Лесной и Карла XII под Полтавой, то родившийся в Анатолии Мехмед-паша не разбирался ни в войне, ни в дипломатии и был лишён предусмотрительности. На одном из военных советов он просто- сердечно заявил: «Я до сего времени не был ни в одном походе и ничего не могу знать о хитростях врага» [283] Kurat A. N. Der Prutfeldzug… S. 44. . Hе зная морского дела, он одно время назначался даже капудан-пашой («наивысшим адмиралом Оттоманского флота»). Полтавский триумфатор и накат русской мощи в 1711 г. казались садразаму грозными, он не исключал поражения и не спешил с маршем на север [284] Балтаджи был «труслив как заяц, с военным делом был совершенно незнаком, предводителем армии быть не мог, а в политике ничего не понимал и никакого желания её понять не испытывал». Григорьев Б. Н. Карл XII… С. 399. . В русской армии о военном убожестве османского главнокомандующего не знали.

С 19 апреля Мехмед-паша был в Эдирне, но о войсках из Анатолии, ещё не было слышно. Прибывший из Бендер шведский посланник Т. Функ [285] Тот самый Т. Функ, который в 1708 г. перебил и сжёг заживо в Тернах до трёх тысяч украинцев, включая женщин и детей. Артамонов В. А. Полтавское сражение. К 300-летию Полтавской победы. М., 2009. С. 397. имел аудиенцию с Балтаджи и потом был отправлен в Стамбул. Там из-за сомнений в исходе войны султан переслал королю через других лиц неофициальные, без подписи и печати, фразы о согласии на координацию действий с Карлом XII. Королю был «учинён от салтана изустной ответ»: «Понеже де король шведский в наш Оттоманский двор и землю пришёл и в наше вспоможение себя вручил и тако мы за него вступаемся. И суть сие настоящия иждивения и война для его покою токмо учинены. И когда Бог даст, что мы с Москвою мир сочинить имеем, и тако будем мы как мир сочинять, так и войну отправлять единокупно и обще с ним» [286] Сообщение подкупленного Шафировым «шведского переводчика». П. П. Шафиров — Г. И. Головкину 17 августа 1712 г. РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1712. Д. 6. Л. 444 об. — 445, 703–704. Это «согласие» шведы считали военным союзом. В другой редакции — Там же. Д. 7а. Л. 584. После победы в Молдавской кампании ничтожный вес «шведской помощи» и это «согласие» перестали приниматься османским правительством во внимание. Предоставлять турецкие войска королю Порта не собиралась из-за опасений, что тот втянет её в войну с Австрией и Речью Посполитой. Kurat A. N. Der Prutfeldzug… S. 18–19, 26–27. . Официальный договор султан отказался заключать.

В том же месяце флот капудан-паши Ибрагима из 360 судов [287] 22 больших военных корабля, 27 галер, 30 галеонов и 60 фрегатов, остальные малые суда. Hammer J. Geschichte des Osmanischen Reiches… S. 155. с 35 тысячами матросов и воинов распустил паруса и вышел к устью Дуная, в Килию, чтобы перевезти тяжёлые орудия и провиант. Потом он должен был перейти к Керченскому проливу. Главной же целью войны было отвоевание Азова. Большой флот и крепкие, том числе 110-пушечные корабли, могли метать с нижней палубы мраморные ядра весом в 3 пуда.

Дубровчанин Лука Барка, исключительно для того, чтобы ободрить русских, расписал турецкую армию как сброд нищих: «Войско азийское, почитай, всё пришло сюда, токмо остались там двое пашей. И за великой стыд себе причитают турки видеть такое войско, ибо народ плох, ободран, без ружья, и от далёкого пути утомлён, и за тем на войну без сердца идут… Хотя войско турецкое есть многочисленно, однакож торопко, нерегулярно, без голов [начальников] умных, которое войско не имеет боязни ни от везиря, ни от других офицеров». Шведский пастор Агрелль, напротив, видел «на удивление красивые, молодые и бодрые отряды», полковники были одеты в «блестящие кольчуги, с позолоченными луками и расписными колчанами, наполненными дорогими стрелами» [288] ППВ. Т. 11/1. С. 570; [ Agrell S. ] Sven Agrel s dagbok 1707–1713. Stockholm, 1988; Bengtsson F. G. Karl XII: s levnad. Från Altranstädt till Fredrikshal. Tryckt i Finland, 2001. S. 269. .

По традиции исламское воинство на войну собиралось как на праздник. Поражал вид сипахов, гарцующих на «ветроногих» конях, разноцветные и ярко-красные одежды, «блеск оружия, сверкающего наподобие бесчисленных алмазов» [289] Моро Ж. Н. С. 456. , море белых тюрбанов и янычарских головных уборов-«кече» с журавлиными перьями и длинными шлыками сзади из белого войлока. Военный оркестр «мехтер» с его литаврами, тарелками, медными трубами, огромным барабаном, бунчуками с колокольцами поднимал дух янычарскими маршами.

Прошлую военную славу турки не растеряли. П. А. Толстой писал: «Состояние народа турецкого суть гордое, величавое, славолюбивое, а паче возносятся от того, что во время кровавых войн союзу ни с кем… не имеют и не требуют. Едини со всеми окрестными себе християны… зверобовствуют и так уповают, что ни от кого не могут побеждены быть… Народ турецкой… природы строптивой и глаголют о себе яко суть народ свободной» [290] Русский посол в Стамбуле… С. 37. . «Народ турецкой на боях велми яр», «к войне все прилежание имеют, так по охоте, как и за страхом [от позора при поражении]», «всё их военное искусство во множестве».

Подкрепляла османов и «злоба к российскому народу»: «россиян главными себе неприятелми вменяют… и опасение от них имеют паче иных всех христианских народов» [291] П. А. Толстой сообщал и о пороках османского войска: «пехота их закрывается конницею и делает… великую противность неприятелю, но когда и пехота бывает оставлена от конницы, также, сказывают, погибает бедно… и в прошлых войнах конница их тому учинилася причиною». «И многие смущения в полках турецких, сказывают, чинилися от непорядку конного их строю и пехота от них пропадала также пропадал обоз с пушками от той же неупорядошной конницы, за то уже ныне турки не в великом почитании держат конницу свою именуемую спахов». Русский посол в Стамбуле… С. 45–46, 100. .

Как только была получена весть, что аскеры из Анатолии переправились через Босфор, османское войско 21 мая двинулось из Адрианополя на север, чтобы занять стратегическую переправу через Дунай и упредить возможный мятеж православных. На север в авангарде ехали сипахи, за ними тысячи буйволов, верблюдов, ослов и коней тянули огромное количество — четыре сотни орудий (на сотню больше, чем под Вену в 1683 г.) [292] Вполне вероятно, 366 пушек и 33 мортиры. Nordberg J. A. Histoire de Carles XII… P. 484. Всего возможно было отправлено 407 единиц. Kurat A. N. Der Prutfeldzug… S. 42–43. В официальной турецкой описи указано 255 стволов. 300 пушек и 20 мортир упомянул Hammer J. Geschichte des Osmanischen Reiches… S. 155. Возможно, в Порте приняли к сведению слух, что стойкость русской пехоты можно сломить только пушками. . Следом шагали четыре тысячи орудийной прислуги, шесть тысяч слесарей, кузнецов и возчиков, затем двигались повозки для больных и раненых. Затем шествовали янычары, а за ними верховный везир с личной охраной и турецкой военной музыкой. Войска наместников находились в арьергарде. Обоз насчитывал тысячи фур и телег с боеприпасами и провиантом. Его сопровождали водоносы, пекари, торговцы хлебом и разной снедью. Часть продовольствия даже оставили у Браилы. Неповоротливая масса людей, телег и животных не соблюдала интервалов и дистанций, дисциплина была разболтанной.