Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Нет сомнения — начнись даже активная осада мощно укреплённого Азовского побережья, она бы провалилась. Свою морскую экспедицию турки оценивали так: «на море имели великое иждивение и великие убытки, а пользы никакой не получили».

25 июля, получив весть о мире, турецкий флот, после троекратного залпа из пушек, резво распустил паруса и (видимо, с облегчением) отошёл в направлении Крыма. Однако уже 30 июля турецкий флот вернулся к Таганрогу и 31 июля в Азов от галерного капудан-паши Мустафы прибыл со свитой в 27 человек капиджи-паша и потребовал от Крюйса немедленной сдачи всех городов Приазовья «с их землями».

Крюйс «выразил удивление по поводу требования, предъявленного до получения от царя известия о мире и его условиях повелительным тоном от турок, которые во время военных действий не могли вынудить сдачи требуемых городов, несмотря на все свои силы» [635] Рассказ К. Крюйса Л. Вейсброду 26 или 27 сентября. Сб. РИО. Т. 50. С. 528. .

Состояние Ф. М. Апраксина в это время иначе, как шоковым назвать нельзя. Он ничему не поверил и арестовал посланцев («задержал турок в честном аресте»). Когда 2 августа прибыл «генерал-майор» В. К. Павлов с указом царя от 12 июля, это показалось настолько немыслимым, что у генерал-адмирала возникло подозрение, что Павлов послан «в жестокой тесноте под принуждением», т. е. из плена. Царский указ 15 июля о разорении крепостей и эвакуации всех многотонных военных запасов исторг вопль отчаяния у Ф. М. Апраксина: «Смертельно плачем о таком нечаянном несчастливом случае и молим Ваше Царское Величество, умилосердися над нами и над всем российским народом, не дай себя в жестокое сокрушение и на доношение наше повели дать немедленный указ: ежели до ноября месяца крепостей разорить не можем и аммуниции не отвезём, что нам делать, не изволишь ли оныя крепости держать до предбудущаго лета?» [636] Ф. М. Апраксин — Петру I 5 августа 1711 г. из Троицкого. Мышлаевский А. З. Война с Турциею… С. 182–183. Вывезти всё невозможно, даже если бы было 2000 человек и 1000 будар — жаловался Апраксин.

Апраксин и Крюйс ссылались на то, что надо дождаться более точных указаний от государя, но соглашались принять турецких комиссаров и минировать верки, чтобы сдача могла совершиться в день-два.

«Пред полуднем» 5 августа турецкий флот покинул Азовское море, но мор на кораблях продолжался, «а если бы два года войну держали, то бы всю армею потеряли» [637] Л. Барка — С. Л. Владиславичу 19 ноября 1711 г. РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1711. Д. 13. Л. 43. .

С 23 июля по 4 августа у опустевшего польского города Могилёва-Подольского солдаты переправлялись по мосту, поставленному у берега на козлах, а в середине реки на понтонах [638] Фантастичны цифры Ж. Н. Моро, писавшего, что из 79 800 человек (?), вступивших в Молдавию, за вычетом 15-тысячного корпуса Рённе, из 64 800 человек уцелело 37 515 человек Д. О. Серов дал численность погибших по фальшивым данным Ж. Н. Моро — 27 385 человек (!) Серов Д. О. Администрация Петра I. М., 2008. С. 114. Сомнительна строка из автобиографии Р. Эребо, секретаря при датском посланнике Ю. Юле: «Почерневшие и умирающие от голода люди лежали во множестве на дороге». Сам Юль записал по-другому: «Славный народ — хоть куда, но крайне ослабленный голодом». Юль Ю. Записки… С. 316, 380. . Османский конвой отправился восвояси. Мост наводили поспешно, полки огородились рогатками и выставили дальние пикеты против татар. Те партиями по полсотни человек переправлялись через Днестр для захвата ясыря и пленных, не обращая внимания на польские отряды вдоль границы от Карпат до Могилёва и Ягорлыка. 27 июля к Днестру подошёл Шереметев с артиллерией и с дивизиями Репнина и Энсберга. На следующий день появились дивизии Алларта и Вейде. Напряжение спало, офицеры начали спорить, кому принадлежит брошенное и потом подобранное другими добро. Некоторые продавали местным евреям быков с царским тавром. (Ю. Юль).

25–28 июля подсчитывался урон в живой силе, в том числе и умерших в пути от ран. Приняли, что из регулярных «убито и в полон взято и ранено и безвестно пропало — 2872 человека» [639] ППВ. Т. 11/2. С. 37. Позже Я. Е. Водарский дал правильно подсчитанное число — 2 790 человек Водарский Я. Е. Загадки Прутского похода… С. 208–209. Майор Преображенского полка Линдеман, прибывший в Москву 18 августа, сообщал, что русские за всю кампанию потеряли не более шести тысяч человек. Сражения не было, а были стычки в течение трёх дней и двух ночей. Лошади неделю не ели ни сена, ни травы, только листву и коренья и едва волочили ноги. Сб. РИО. Т. 50. С. 491. . Безвозвратные потери в 7,4 % регулярной армии в 37 538 человек не могут считаться высокими. Убыль среди казаков и молдаван не учитывалась. На обратном пути генерал-гевалдигер кн. Шаховской и полковые профосы не следили за порядком и среди пропавших без вести оказались и дезертиры, оставшиеся в Молдавии. «Дунайский» поход был окончен.

1 августа в 4 часа дня монарх ещё раз продемонстрировал «непобеждённость» своего войска. Покидая османские владения, он твёрдым шагом маршировал по мосту через Днестр с обнажённой шпагой во главе Преображенского полка. 3 августа, после благодарственной службы Господу и торжественного салюта, Пётр I распределял «лавры», не скупясь на награды. Он не мог не понимать, что самым провальным фактором в походе был слом его духа, а не жара, нехватка провианта, атаки сипахов и янычар.

Выше всего самодержец вознёс подвиг К. Э. Рённе. 3а блестящий рейд и захват Браилы он возвёл его в кавалеры ордена Св. Андрея Первозванного. 26 августа царь послал герою крест ордена, который наложил на него фельдмаршал Шереметев. Сам Рённе высоко ставил свою победу и начал писать себя (к неудовольствию Януса) «первым генералом от кавалерии» [640] ППВ. Т. 11/2. 4681-а, № 4704, 4705 и прим. . Ф. Кантакузину был пожалован чин генерал-майора. Бригадир Л. С. Чириков 18 августа «для доброго его воинского искусства» тоже был повышен до ранга генерал-майора и стал верховным военным комиссаром русской армии. О повышении чина Г. С. Рожнова, полковника Гренадёрского полка, который с конным Сибирским полком первым овладел предместьем Браилы, ходатайствовали Б. П. Шереметев, К. Э. Рённе и Л. С. Чириков.

Кантемиру был присвоен титул «светлейшего князя Российского». Ему и его окружению «числом мужеска и женска полу больше четырёх тысяч душ» были выделены «дворы» в Харькове и имения бывшего генерал-майора Ф. Ф. Шидловского. Молдавский господарь, после получения российского титула в августе 1711 г. просил вместе с Некулче и частью молдавских бояр выезда «в отечество» [641] Б. П. Шереметев — Г. И. Головкину 23 августа 1711 г.: «Кантемир прислал ко мне брата своего конюшего и требует, дабы ему дать свободный пас, отпустить в ево отечество, но я того без указу Его Величества учинить не мог». ППВ. Т. 11/2. С. 413; РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1711 г. Д. 12. Л. 19. . Конечно, путь в Молдавию ему был заказан, но со свободным паспортом, он мог перебраться к Габсбургам, откуда продолжать попытки освобождения своей родины.