Олег Акимушкин - Очерки истории культуры Средневекового Ирана

Для такого суждения у нас есть и еще одна причина. В ряде произведений персидской литературы можно встретить ссылки на сочинение под названием Сувар ал-акалим ("Карты климатов")! Однако пока нам не удалось обнаружить случаев, чтобы при подобных ссылках на Сувар ал-акалим речь шла бы об одноименном произведении, принадлежащем керманскому анониму XIV в. (см. выше, первый раздел). Как показывают цитаты, приводимые разными авторами после ссылок на Сувар ал-акалим, мы здесь имеем дело с другими сочинениями. Таким образом, у нас нет никаких свидетельств тому, что средневековые персидские авторы знали сочинение, о котором идет речь, под тем названием, которое прилагается к нему ныне.

То же самое следует сказать и о Масалик ал-мамалик Джурджани. Ссылок на сочинение с подобным названием в источниках встречается множество. Однако за ними обычно скрываются произведения арабских авторов (Ибн Хордадбих, Истахри и др.), но отнюдь не сочинение Джурджани.

В Мухтасар-и Муфид ("Муфидов компендий"), географическом произведении XVII в. (автор Мухаммад Муфид ал-Муставфи ал-Иазди), встречаются ссылки на сочинение под названием Айн ал-хайат ("Источник жизни") [192, с. 428]. Имеется ли здесь в виду анонимный космографический трактат XVI в., о котором говорилось выше и к которому в одной из его рукописей прилагается название Тухфат айн ал-хайат, пока остается неясным. Положительный ответ на этот вопрос можно будет получить, только сопоставив находящиеся в "Муфидовом компендии" ссылки на Айн ал-хайат с соответствующими местами текста анонимного космографического трактата.

Несколько иначе обстоит дело с названием Аджа'иб ал-булдан Бирджанди. Как отмечалось ранее, это название прилагали к сочинению Бирджанди при ссылках на него два среднеазиатских автора XVI-XVII вв. (см. выше). Однако под тем же названием в источниках фигурируют и многие другие произведения, по-видимому чаще всего — одна из редакций Асар ал-билад ва-ахбар ал-ибад ("Памятники городов и известия о рабах Аллаха"), знаменитого географического труда на арабском языке Закарии ал-Казвини (XIII в.).

По-видимому, Мухаммад Тахир ибн Абу-л-Касим, прилагавший к сочинению Бирджанди название Аджа'иб ал-булдан, вполне осознавал это обстоятельство. Не случайно он после названия Аджа'иб ал-булдан добавлял нисбу автора — Аджа'иб ал-булдан-и Бирджанди ("Диковинки стран — [сочинение] Бирджанди") (Аджа'иб ат-табакат, рук. ИВ АН СССР, шифр С 453, л. 886 и др.).

Что же касается названий сочинения Бирджанди, приводимых в иранских каталогах (см. выше, первый раздел), то их пока в источниках нам встречать не приходилось. По всей вероятности, эти названия появились в некоторых иранских рукописях в результате "крещения" сочинения Бирджанди переписчиками или владельцами рукописей.

Таким образом, в настоящее время мы не располагаем такими показаниями источников, которые подтвердили бы подлинность названий, прилагаемых в рукописях к перечисленным здесь космографическим и географическим сочинениям.

К этому необходимо добавить еще и то, что в персидской литературе названия вроде Сувар ал-акалим или Масалик ал-мамалик нередко употребляются не для наименования какого- либо конкретного сочинения, а для обозначения сочинения географического характера вообще [100]. По-видимому, в таком же значении нередко употреблялось и название Аджа'иб ал-булдан, судя по тому, что под этим названием в источниках фигурируют самые различные сочинения.

Конечно, можно допустить, правда с очень малой долей уверенности, что сами наши авторы (керманский аноним, Джурджани и Бирджанди) дали своим произведениям такие шаблонные названия, как Сувар ал-акалим, Масалик ал-мамалик и Аджа'иб ал-булдан. Однако кажется гораздо вероятнее, что сделали это переписчики или владельцы рукописей, столкнувшиеся со ставшими беститульными произведениями. Для них дать такие шаблонные для космографических и географических сочинений названия было гораздо естественнее, чем для авторов, придававших, как мы знаем, большое значение наименованию своих творений.

Особо следует сказать о названии старейшего памятника географической литературы — Худуд ал-алам мин ал-машрик илал-магриб. Само собой разумеется, нельзя исключить возможности того, что это название, приведенное в уникальной рукописи вне рамок текста сочинения, воспроизводит авторское название. Однако с равным основанием можно думать, что название это было дано переписчиком рукописи. В пользу такого предположения может говорить тот факт, что именно подобное название легко могло быть подсказано переписчику содержанием и планом самого сочинения (описание стран мира в направлении с востока на запад).

Так обстоит дело с названиями пяти сочинений, отсутствующими в тексте последних. Как мы видим, в отношении этих пяти названий у нас нет никакой уверенности в их подлинности, т. е. в их принадлежности авторам. Одно из сочинений — сочинение Хафиз-и Абру — известно нам только под чисто условным названием.

Все это составляет несколько больше одной трети из общего числа рассмотренных нами названий 16 сочинений.

Таким образом, количество произведений с сомнительными в отношении их подлинности названиями достаточно велико... Значение этого факта с научной точки зрения никак нельзя недооценивать, если вспомнить, что средневековый персидский автор обычно вкладывал в название сочинения свое представление- о нем. Поэтому утрата авторского названия или сомнение в его подлинности означает нечто большее, чем простую утрату одной лишь чисто формальной детали произведения.

У нас нет никаких причин считать, что в данном случае космографические и географические сочинения составляют какое-то исключение среди произведений других отраслей средневековой научной литературы на персидском языке. Поэтому по ним в известной мере мы можем судить о масштабах явления, о котором у нас идет речь, в названной литературе в целом.

Подведем теперь итог нашему исследованию. Его вкратце можно сформулировать так. Средневековый персидский автор, за сравнительно редким исключением, уделял должное внимание фиксации в сочинении, выражаясь современным языком, его выходных данных. Для этого он обычно использовал в сочинении три места — первый лист сочинения (лицевая или обратная сторона листа), предисловие и авторский колофон. Особо строгого порядка в расположении интересующих нас данных по этим местам не существовало. Все же можно сказать, что два первых места в сочинении служили преимущественно для фиксации имени автора и названия сочинения, а третье — преимущественно для фиксации места и времени написания (в особенности даты его завершения). Многие авторы, указывая те или иные данные на первом листе и в авторском колофоне, не считали нужным повторять эти данные или по крайней мере некоторые из них в предисловии. Между тем достаточно надежным местом для сохранения приводимых данных в средневековом персидском произведении являлось лишь одно предисловие в противоположность первому листу и авторскому колофону, которые в этом отношении оказались совершенно ненадежными, за что главная вина лежит на переписчиках рукописей, которые обычно обращали мало внимания на текст, помещенный вне рамок сочинения и органически с ним не связанный, а также довольно легко пропускали авторские колофоны, заменяя их своими. Все это приводило к утрате указанных там данных и имело своим конечным результатом появление анонимных и беститульных, а также недатированных и нелокализованных произведений.