Олег Акимушкин - Очерки истории культуры Средневекового Ирана

В диванах исфаханских поэтов мы находим развернутые описания природы, входящие композиционными частями в стихотворения, — это строки любовных и "винных" газелей и длинные насибы — вступления к касыдам. У Камала Исма'ила есть и собственно пейзажные стихотворения — газели и четверостишия.

Пейзажные газели Камала Исма'ила (они составляют 15% от общего числа газелей — 24 из 160) — это однотемные и однотипные стихотворения. Большая часть их — газели типа бахарийе ("весенние"): описания ликующей природы в пору Науруза — мусульманского Нового года, падающего на день весеннего равноденствия 22 марта. Газели рисуют одну и ту же картину "сезона роз", "сезона радости и зрелищ": утро, сад и лужайка; цветы, зеленые ветви деревьев, кусты шиповника, весеннее облако с накрапывающим дождем и легкий ветерок.

Весенние газели рисуют пейзаж в его оптимальном варианте. Вместе с тем эти картины весенней природы не условны и не статичны. Движение, течение жизни — первое, что ощущаешь, читая строки этих газелей. Главное действующее лицо — весенний ветер — не знает покоя: он проходит через все газели, а внутри стихотворения — через многие строки:

Проследим характер образов "весенний ветер": совершив поутру "набег" на землю, ветер врывается в сад, "падая и подымаясь, как хмельной буян", "затевает суматоху с деревьями и травами", "раскрывает лепестки бутонов", "теребит кудри базилика", "трясет за ворот ветви — то схватит, то отпустит", "швыряется в тюльпаны пылью", а "у роз сбивает на сторону рубашки". С помощью облака ветер убирает "невест лужайки" с головы до ног в жемчуга и кораллы, на "короны цветов сыплет золотое просо", "отбрасывает с лица роз покрывало", за что соловей воссылает в его славу молитвы, "смеясь, лишилась силы роза от фокусов, что ей показывает ветер" и т. п. (К., с. 783, 776, 719, 779, 754).

В движении весь пейзаж: "облако насыпает саду полный подол перлов"; "ветви не унимаются от танца"; водная гладь при каждом дыхании ветра "идет волнами, как кудри кумира"; роза "рвет на себе одежды", тяготясь своей немотой рядом с соловьем, и бросает на дорогу под ноги ветру сотни бутонов — "мешочков, полных золотых монет" (К., с. 787, 782, 764, 762).

Ощущение движения создает и сама стилистика стихотворений: редифами в этих газелях поэт ставит глаголы, обозначающие движение и действие.

Пейзажная поэзия Камала Исма'ила вся построена на "визуальных", непосредственно зрительных образах, выхваченных взглядом художника из окружающей жизни. Творческий поиск в изображении природных явлений идет по пути создания оригинальных и неожиданных метафорических трактовок для самых привычных картин природы. Объекты, избираемые для образного сопоставления, столь же повседневны:

Как в "винных" стихах заключен призыв к винопитию, так в пейзажных — к любованию природой. Стихи приглашают открыть шире глаза, поднять их к небесам, вглядеться и в отдельную деталь, и в красоту их естественной композиции: "воздух лук радости (т. е. радугу) в руки схватил, увидев розы куст, похожий на колчан" (К., с. 719), "когда падет луч солнца на трут ночи, светильники тюльпанов сиянье от него возьмут" (К:, с. 771).

Пейзажные газели Камала Исма'ила — образцы тех песен, которые поэт готовил к празднованию иранского Нового года. Здесь же читались, вероятно, и пейзажные четверостишия. Таких четверостиший, где описание природы выступает самоцелью, вне сопоставления, в диване Камала Исма'ила можно найти около десяти. Все они ориентированы на зрелищность:

Деталь с подчеркнутым вниманием к ней, отдельный штрих к пейзажу преобладают в четверостишиях Камала Исма'ила, но некоторые из стихов — это уже развернутые пейзажные зарисовки:

Весенние стихи бахарийе оставляют впечатление, что пейзаж — неизменно нарядная декорация празднества — почти фотографически списан с живой натуры. И если поэт пишет в газели: "В эту неделю ветер не стихал..." (К., с. 774), то веришь, что стихи действительно были написаны в одну из ветреных недель Исфахана, веришь, что поэт воочию видел тюльпан с двумя головками и чинару, тянущуюся развернутой пятерней своих листьев к розе:

Образы природы в стихах Камала Исма'ила позволяют сделать вывод о назначении его пейзажной лирики. Стихи явно рассчитаны на восприятие их среди тех объектов, которые нашли отражение в стихах. Поэт не устает просить слушателей вглядеться в красоту пейзажа и самому оценить точность найденной метафорической формулы. Сиюминутный характер подобного рода изобразительных стихотворений заставляет видеть в них произведения, приуроченные самим авторским замыслом к моменту созерцания природы, скажем, к праздничным собраниям, протекающим, как мы знаем из описаний и миниатюр, часто на лоне природы. Многие из стихов исфаханского поэта представляются экспромтами, рожденными в процессе любования природой, например, следующее четверостишие:

Стихи показывают, что любование природой составляло также один из компонентов празднества. На это любование ориентировали, как бы комментируя его, пейзажные стихотворения.