Николай Стариков - Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948

Сталин:В параграфе 4-м это выражено в скрытом виде.

Посол Смит:Три правительства охотно пойдут на то, чтобы усилить это место в параграфе 4-м.

Сталин:Я думаю, в потенции это есть, но открыто не выявлено. По нашей схеме условия для введения новой валюты и изъятия старой вырабатываются главнокомандующими по директивам, посланным из Москвы. На основе этих условий Немецкий эмиссионный банк должен регулировать денежное обращение. Контроль за правильным регулированием должен быть предоставлен Финансовой комиссии из представителей 4 главнокомандующих. Мы считаем, что это абсолютно необходимо, и надеемся, что представители трех держав это поймут. Если проект коммюнике в этом или несколько измененном виде будет принят, то было бы хорошо, если бы в нем было сказано в виде обязательства о том, что Лондонские решения в отношении организации правительства для Западной Германии будут отложены. Если три правительства считают с точки зрения престижа, что об этом публиковать не стоит, то надо, по крайней мере, как в прошлый раз генерал Смит говорил, произвести конфиденциальный обмен письмами на этот счет.

Уолтер Беделл Смитговорит, что советский проект весьма схож с проектом трех держав. Имеются, однако, 2 или 3 технических момента, которые он не может решить. Все четыре правительства согласны с тем, чтобы были сняты транспортные ограничения и была принята марка советской зоны в качестве единой валюты для Берлина. Однако три западных правительства считают безусловно необходимым, чтобы было предусмотрено четырехстороннее регулирование. Финансовая комиссия, о которой говорится в советском проекте, возможно, сможет удовлетворительно решить этот вопрос.

Сталин: Советский проект учитывает это обстоятельство.

Посол Смит: Имеется ли в виду, что Финансовая комиссия, после того как она будет создана во время обмена валюты, будет продолжать функционировать и осуществлять контроль над практической реализацией финансовых мероприятий?

Сталин:Да, это так.

Посол Смит:Представители трех держав в той же мере, как и советское правительство, предусматривают гарантии для обеих сторон. У нас не было никаких скрытых мотивов или каких-либо намерений подорвать валюту советской зоны. Три западные державы интересуются только собственно Берлином и не делают секрета из того, что они твердо намерены оставаться в Берлине и функционировать там в качестве одного из элементов управления.

Сталин:Если германское единство будет восстановлено на основе тех решений, которые были приняты на предыдущих конференциях четырех держав, и Берлин останется столицей Германии, у нас не будет никаких возражений против того, чтобы войска и люди трех западных держав контролировали германскую столицу. Если этого не будет, тогда Берлин потеряет свое значение как столица единой Германии.

Посол Смит: Три правительства надеются, что такого положения не возникнет.

Сталин:Дай бог.

По сути, Сталин дал понятный и прозрачный намек: пока будущая Германия виделась как единое государство, присутствие в ее столице Берлине трех западных держав было логичным. Но если часть немецкой территории будет сепаратно провозглашена государством, то статус-кво может быть изменен. Посол Смит прекрасно понял намек, и началась та самая пикировка. Американский дипломат решил обосновать право союзников на присутствие и управление Берлином – причем вне зависимости от благорасположения СССР. Он сказал, что задолго до Потсдамской конференции было подписано соглашение, в котором предусматривалось разделение Германии на оккупационные зоны и особое решение в отношении Берлина, которое позволило всем державам участвовать в управлении Германией [469] Имеется в виду Протокол о зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином» (11 сентября 1944 г.), подтвержденный в решениях Крымской конференции. . Это соглашение вступило в силу, когда был подписан документ о капитуляции Германии. В тот момент сотни миль территории, которые по соглашению отходили в зону оккупации СССР, были заняты американцами. И США отвели войска и передали эти территории Москве. А значит, нахождение западных войск в Берлине просто обязательно. И самое главное – Вашингтону нужно юридически обосновать право западных держав на транспортные коридоры в свои зоны Берлина, хотя на самом деле никаких юридических документов на этот счет не подписывалось ни в Ялте, ни в Потсдаме. Понимая, куда клонит американец, Сталин с ходу развернул дискуссию.

Посол Смит:Если бы советское правительство денонсировало в то время соглашение в части, касающейся Берлина, то тем самым оказалось бы денонсированным соглашение в части, касающейся территории, занятой тогда американскими войсками.

Сталин:Эта история мне знакома. Если бы территория, которую по соглашению советские войска должны были оккупировать, не была бы передана под оккупацию советским войскам, то еще нужно было бы знать, пустили ли бы мы союзнические войска в Берлин или нет. Если бы соглашение было нарушено, мы бы союзнических войск в Берлин не пустили.

Американский дипломат не спешил согласиться со Сталиным, что означало бы признать два важных обстоятельства: юридического права на транспортировку грузов в Берлин у Запада нет, а в случае создания сепаратного германского государства присутствие Запада в Берлине может быть поставлено под сомнение.

Посол Смит:Я не хочу сейчас снова вдаваться в историю, но есть одна вещь, о которой считал бы нужным напомнить. Когда советские войска вступали в Берлин, союзники свои главные усилия направляли к юго-востоку, чтобы отрезать немцев от их национального редута и скоординировать с советскими войсками усилия в этом направлении. Генеральный штаб указал, что против Берлина должны быть направлены лишь второстепенные силы. Командование американской армии с этим согласилось. Берлин был сначала стратегическим объектом союзников, затем перестал им быть. Союзники могли бы бросить на Берлин 2–3 млн солдат, и столица Германии была бы ими взята. Возможно, союзники были наивны в те годы или больше доверяли друг другу, но, во всяком случае, между нами было достигнуто соглашение по этому вопросу.

Сталин:Одно совершенно верно – что как мы, так и союзнические войска, после того, как войска Германии стали поворачивать на юг, считали Берлин стратегически второстепенным пунктом. Так это было по плану. На этом основании мы пустили на Берлин только войска Жукова; маршала Рокоссовского направили… на северо-восток; маршала Конева пустили на Бреславль. Такие были приказы. Если господину Смиту нужно, то я могу эти приказы вам показать. Но что потом случилось? У маршала Жукова дело не вышло. Его наступление захлебнулось. Более того, целая армия немцев была пущена в обход войск Жукова с юго-запада. Нам пришлось тогда дать новый приказ Коневу: две танковые армии снять с юго-западного направления и перебросить в район Потсдама с тем, чтобы эту немецкую армию, которая хотела отрезать Жукова, поместить в котел, окружить ее и облегчить Жукову продвижение на Берлин. Рокоссовскому было сказано, чтобы он своим левым флангом повернул на юго-запад с тем, чтобы Конев и Жуков создали кольцо западнее Берлина. Этот план удался, Берлин был окружен. Он, т. Сталин, вовремя не сообщил об этом Эйзенхауэру. Все тогда делалось второпях, но он, т. Сталин, все рассказал Эйзенхауэру позже. Немецкая армия, которая хотела окружить Жукова, попала в плен. Около 1/3 ее было перебито. Таким образом, Берлин из простого пункта превратился в важный пункт. Здесь обмана не было.