Лидия Брагина - История Италии. Том I

Вместе с тем в двух более поздних лангобардских грамотах VIII в., оформляющих дарения недвижимости в районе близ Лукки, названы какие-то общие поля ( commonalia ), причем в грамоте от 752 г. один участок продаваемого луга ( uno petziolo de ipso prato ) расположен в пределах общего поля [69] L. Schiaparelli. Codice diplomatico Longobardo, vol. 1. Roma, 1929, № 102, p. 295. Пояснение писца XI–XII в. на обороте пергамента о наличии земель в Commonalia и Prato Longo. , а согласно грамоте от 762 г., в состав дарения входит пахотный участок ( petiolo de terra ) на территории, называемой Campora Commonalia , и участок луга в поле с другим названием [70] Ibid., vol. II. Roma, 1933, № 179, p. 149–150. Cp. fiuvadia в грамоте № 49. , указывающим на принадлежность последнего поля частному лицу (в отличие от первого).

В пределах лангобардской общины происходит процесс имущественной дифференциации среди свободных и мобилизации земельной собственности. Наиболее яркое его выражение — рост земельных дарений (хотя возникновение дарений началось с передачи движимого имущества). Дарение в его первоначальной форме (т. е. такое, объект которого не указан) совершалось при помощи посредников, понятых и свидетелей, причем все они, так же как и участники сделки, должны быть свободными людьми [71] Ro, § 172. . Эдикт Ротари стремится согласовать институт дарения, возникший позднее, с более старинным порядком наследования и потому запрещает передавать что-либо в качестве дарения из доли наследства сыновей и дочерей; более того, он объявляет уже совершенное дарение недействительным в случае рождения у дарителя после этого сыновей или дочерей [72] Ibid., § 168, 171. .

Особое значение для процесса имущественного расслоения имели земельные дарения с оговоркой о сохранении за дарителем до его смерти права пользования подаренным земельным участком (с рабами или без них). Даритель, сохранивший за собою пожизненное пользование объектом дарения, обязуется не расточать его, а в случае возникшей у него необходимости заложить или продать некоторую часть, должен обратиться к получателю за помощью, которая сможет избавить его от этой необходимости. Характерна мотивировка этого обращения: оно имеет целью сохранить за получателем объект дарения в качестве его собственности после смерти дарителя. Если получатель отказывается помочь дарителю, тот имеет право передать часть объекта дарения другому лицу [73] Ibid., § 173. . Из сказанного очевидно, что даритель земельного участка является здесь лицом малоимущим по сравнению с получателем. То обстоятельство, что он сохраняет пожизненное право частичного распоряжения переданной им недвижимостью и не обязан вносить получателю какой бы то ни было чинш, отличает это дарение от прекария. Но в дальнейшем (к концу VII в.) данная форма дарения эволюционирует в сторону precaria oblata .

Таким образом, постановление Эдикта Ротари позволяет проследить начальный этап зарождения столь важного института, как прекарий. Но до распространения прекарных отношений пока еще очень далеко, а описанная у Ротари форма дарения знаменует лишь, так же как и право женщин, наследовать во вторую очередь недвижимость, переход от аллода как собственности большой семьи к аллоду малой индивидуальной семьи с зачатками ранних форм его отчуждения. Да и само дарение рассмотренного выше типа уходит корнями в архаические нормы обычного права лангобардов, в которое вторгаются новые явления в виде частичной возможности отчуждения объекта дарения. Наряду с этим уже возникают иные дарения, а именно дарения патрона своим подзащитным — как свободным, так и вольноотпущенникам [74] Ibid., § 167, 225. , которые представляют собой переход к новому типу дарений.

В отличие от рассмотренных выше ранних форм дарения по обычному праву, Эдикт Ротари изображает такой новый тип земельного дарения, которое носит характер срочного условного пожалования свободному лангобарду со стороны герцога или частного лица и связано с усилением королевской власти. Отличительная черта этого пожалования заключается в том, что оно становится недействительным с прекращением службы получателя в пользу дарителя и с переменой получателем места жительства. Эдикт начинает описание условий пожалования с разрешения короля каждому свободному человеку со своими ближайшими родственниками ( cum fara sua ) переселяться в пределах Лангобардского королевства, куда угодно; но если переселенец получил перед тем какое-либо пожалование или дарение от герцога или другого свободного в прежнем месте жительства, то он должен возвратить объект пожалования дарителю или его наследникам [75] Ro, § 177. . Очевидно, в данном случае речь идет о переселении какого-то свободного человека, коммендировавшегося герцогу или частному лицу, а может быть, и самому королю, и ставшего его подзащитным или газиндом (дружинником), вследствие чего для его переселения понадобилась особая «охранная грамота» короля [76] См. К. Jakel. Libertas: Der Begriff der Freiheit in den Germanenrechten . — "Festgabe fur H. Aubin", Hamburg, 1950, S. 63. . Однако простой свободный мог переселиться и без разрешения короля, а также при отсутствии какого бы то ни было пожалования. Связь того и другого имеет в виду специфический случай переселения газинда или подзащитного. Но из описания этого случая мы узнаем о зарождении условных земельных пожалований. Если дарение по обычному праву является показателем имущественной дифференциации внутри общины, то условные срочные пожалования со стороны короля, герцогов или патронов в пользу их подзащитных отражают начало процесса разложения общины извне под давлением возникающего землевладения высшего слоя лангобардского общества (вспомним упомянутое выше предоставление имущества, приобретенного на королевской службе, в качестве индивидуальной собственности одному из братьев, ведущих совместное хозяйство). В будущем такие пожалования приведут к возникновению срочного бенефиция, но пока до него еще так же далеко, как и до развитого прекария.

Во времена Ротари все эти весьма различные типы дарений содействуют одному общему процессу возникновения разных социально-экономических групп среди равноправных свободных лангобардов и в то же время являются его показателем.

Тем не менее полноправные свободные во времена Ротари все еще составляют основную массу племени. Именно они населяют лангобардские деревни, принимают решения на сельских сходах, являются членами общины и обладателями пахотных участков, участвуют в судебных процедурах и выступают в качестве носителей правовых норм (т. е. все штрафы за проступки налагаются, исходя из того, что виновник мыслится как свободный). Они же имеют право ношения оружия, и из них состоит лангобардское войско, которое тождественно с вооруженным народом; они — воины-земледельцы, что явствует даже из их обозначения — exericitales (в большинстве глав Эдикта они определяются равнозначными терминами: liberi, ingenui , иногда barones liberi ).