Алексей Мартынюк - История восточных славян. Монгольское нашествие на Русь

Русские летописи являются единственным источником, сообщающим дату падения Киева в 1240 г., но допускают при этом некоторые разночтения. Бо льшинство летописных сводов XIV–XVI вв. прямо или косвенно относят падение Киева к 6 декабря 1240 г. Однако допускаемые в них отклонения в формулировке позволяют предполагать некоторую ее эволюцию, происшедшую с течением времени под пером летописцев и редакторов. Так, Лаврентьевская летопись сообщает, что Киев был взят войсками Батыя «до Рождества Господня на Николин день». Владимирский летописец XVI в., в части, восходящей к своду 1408 г., имевшему в основании общий с Лаврентьевской летописью протограф (свод 1305 г.), формулирует эту дату несколько иначе — «месяца декабря в 6 день». Суздальская летопись по Московско-Академическому списку, с 1240 г. передающая Ростовскую владычную летопись, в редакции первой четверти XV в. представляет дату следующим образом: «декабря 6, на память святого отца Николы». Эта же редакция Ростовской владычной летописи отразилась в общем протографе Софийской первой и Новгородской четвертой летописей — своде 1448 г. Здесь в тексте, близком, но не тождественном Галицко-Волынской летописи, падение Киева представляется просто «на Николин день». В Галицко-Волынской летописи, которая лишена хронологической сетки, эта дата отсутствует.

Свод 1448 г. мог заимствовать эту дату либо из свода 1408 г., либо из Ростовской владычной летописи, либо из предполагаемого южнорусского источника, близкого к Галицко-Волынской летописи. Тверской сборник XVI в. имеет отличную от других летописей формулировку даты: «декабря 6, на память иже в святых отца нашего Николы».

Следовательно, можно сделать предположение, что ростовская летописная традиция, лежащая в основе свода 1305 г. и Ростовской владычной летописи, и восходящих к ним летописных памятников XIV–XVI вв., несла две формулировки даты падения Киева в 1240 г.: «на Николин день» или «6 декабря», и «на память иже в святых отца нашего Николы». Гранью общего ростовского источника летописей, восходящих к Ростовской владычной летописи и Лаврентьевской летописи и содержащего не только ростовские, но и общерусские известия, является 1276 год. Начиная с 1276 г. в летописях, восходящих к Ростовской владычной летописи, выделяется пласт ростовских известий, отсутствующих в Лаврентьевской летописи. Таким образом, можно думать, что свод 1276 г. вошел в Ростовскую владычную летопись, минуя редакцию 1305 г., которую отражают Лаврентьевская и Галицко-Волынская летописи. Значит, формулировку даты можно счи тать первичной и относить ее к своду, составленному в правление Бориса Васильковича Ростовского.

Иная версия даты падения Киева в 1240 г. содержится в летописях, восходящих к псковскому своду 50–60-х гг. XV в. — Авраамки, Супрасльской и Псковской первой летописях. Они сообщают время начала и продолжительности осады Киева и дату его падения: «приидоша Татарове к Киеву, сентября 5, и стояша 10 недель и 4 дни, и едва взята ею ноября 19, в понедельник». Факт осады подтверждается описанием событий у Киева в Галицко-Волынской летописи. О том, что в 1240 г. Киев пал «после продолжительной осады», сообщает побывавший в городе в 1245 г. легат римского папы Иннокентия IV Плано Карпини, а Рашид ад-Дин свидетельствует, что «в 9 дней взяли большой город русских, которому имя Манкерман» (Киев). Наконец, предварительный анализ сообщаемой даты позволяет предположить, что она восходит к современной событиям записи. Об этом свидетельствует ее пространность, которая не могла сохраниться без письменной фиксации, но главным образом — определение дня недели: «понедельник», на который в 1240 г. действительно приходилось 19 ноября. В псковский свод середины XV в. данная формулировка могла попасть из южнорусской летописи XIII в. Существование южнорусской летописи, завершавшейся известиями 1246 г. и не подвергавшейся галицкой обработке, было доказано Ю. А. Лимоновым. Южнорусский источник новгородского свода, впоследствии использованного псковским автором, обладал сведениями о датах падения городов Переяславля, Чернигова и Киева. Он был составлен примерно в 1250–1251 гг. по инициативе митрополита Кирилла — ставленника князя Даниила Романовича Галицкого. В 1251 г. митрополит Кирилл прибыл в Новгород и, вероятно, привез туда южнорусскую летопись, которая была включена в состав новгородского свода, минуя ростовскую редакцию, а впоследствии сведения этой летописи могли попасть в псковский свод середины XV в.

Откуда же появилась версия даты падения Киева по Ростовской владычной летописи и своду 1305 г.? Основным обстоятельством в решении этого вопроса является наличие сильного черниговского влияния на ростовское летописание 1247–1278 гг. Оно связано с деятельностью ростовской княгини Марьи (умерла в 1271 г.) — дочери Михаила Всеволодовича Черниговского и ее сыновей Глеба и Бориса Васильковичей. При этом необходимо подчеркнуть проводимый княгиней и переданный ею своим сыновь ям культ черниговских предков, который нашел отражение и в летописях.

Традиционно в русском летописании всякое событие кроме цифрового обозначения датировалось упоминанием праздника, выпадавшего на этот день. На 19 ноября приходилось празднование святого мученика Варлаама. Ростовский сводчик 1263 г. не был заинтересован в том, чтобы акцентировать внимание на нелестном для отца своей княгини эпизоде, а именно — на бегстве Михаила Всеволодовича Черниговского «пред татары в угры» и обороне Киева тысяцким Дмитром, воеводой князя Даниила Романовича Галицкого, которого справедливо хвалит Ипатьевская летопись. Поэтому он, очевидно, постарался сократить его до минимума (примерно так: «и Киев взяша в понеделок на память святаго мученика Варлаама»). Можно предположить, что в таком виде дата попадает к автору свода 1276 г., работавшему в правление Бориса Васильковича. Но, кроме 19 ноября, праздник Варлаама выпадает на 6 ноября и 28 сентября. Первая ассоциация всегда касается факта, наиболее часто вспоминаемого. Таковым, несомненно, было празднование памяти черниговского князя Николы Святоши под 28 сентября. Вероятность именно такого хода мысли ростовского летописца подтверждается тем, что, как сообщает ростовское житие Михаила Всеволодовича Черниговского, по инициативе княгини Марьи и ее сыновей был установлен праздник его памяти «месяца сентября в 20 день на память святаго мученика Еустафия». Летописец, посчитав, что имеется в виду праздник Варлаама 28 сентября, мог заменить указание празднования далекого «святаго мученика Варлаама» на близкое княжеской семье празднование памяти славного предка «Николы». Эта формулировка и перешла затем в Ростовскую владычную летопись — «на память иже в святых отца нашего Николы». Следующий этап трансформации даты предположительно связан с созданием свода 1305 г., опиравшегося на ростовско-владимирский материал. Автор начала XIV в. имел перед собой как минимум две формулировки даты падения Киева, противоречившие друг другу. Не зная, какой из них отдать предпочтение, он мог пойти на компромисс, отразившийся в Лаврентьевской летописи: «до Рождества Господня, на Николин день». Отсюда до идентификации дня падения Киева с поминовением Николая Преосвященного 6 декабря остается один шаг, который, вероятно, и был сделан автором.