Петр Словцов - История Сибири. От Ермака до Екатерины II

1. Надлежало бы историю обращения инородных племен начинать с Усть-Выма, где первое к востоку чтилище зырянских деревянных идолов ниспровергнуто, если бы могли быть известны постепенные успехи православной проповеди; но между Стефаном Великопермским и Феодором священносхимонахом безвестно протекли три с лишком века. Конечно, с учреждения архиепископской в Тобольске кафедры были обращения и прежде митрополита-схимонаха, но обращения частные, безгласные.

Кафедры Пермско-Вятская и Казанская, благодарение их ревности, не дремали на западе Сибири. Вогулы чердынские в 1751 г. обращены тщанием игумена Иова Тукмачева, при особенном содействии тамошнего управителя Михаила Финицкого. В 1763 г. было, по словам профессора Фалька, новокрещеных в уездах: Кунгурском — 654, в Осинском — 16 920 душ. С 15 февраля 1754 г. по 7 января следующего года окрещено в епархии Тобольской из идолопоклонников 462 обоего пола.

На востоке Сибири, в уезде Нерчинском, несколько десятков душ обращено епископом Иннокентием Неруновичем, в пастырское посещение того края, и, в память фамильного названия его, селение новообращенных прозвано Неруновским [291]. Прежде того времени небольшое также число тунгусов обращено старшиною Мальцевым, и селение прозвано Мальцевым.

Странно, что в 1754 г. приезжали из Монголии ламы к тунгусам, для обращения из шаманства в буддизм, и еще страннее, что проповедники тибетского лжеучения не были высланы за границу, как заслуживали бы. Такое послабление продолжалось до приезда первого губернатора Фрауендорфа.

Сюда же можно причислить крещение азиатцев, на товары вымениваемых в таможенных местах Сибирской линии. Чжунгары и киргиз-казаки, взаимные издревле враги, обыкновенно привозили на границу своих полоненников для продажи, что Уложением и не возбранялось людям торговым (кроме сибирских воевод и должностных лиц) с тем, чтобы покупщики вывозили в Россию вымениваемых азиатцев. После дано право покупки военным офицерам, в Сибири служившим. Но с усилившимся кипением мстительности между Чжунгарией и ордами число продажных невольников возрастало на границе, так что надлежало возрасти и числу покупателей. Сибирский губернатор Мятлев, пользуясь страстями бурных соседей, исходатайствовал в 1756 г. у правительства, для приумножения домочадцев в сибирских городах, малолюдных и недостаточных, право купцам и юрточным бухарцам выменивать полоненников, с тем, чтобы обращать их в христианство или перепродавать в руки христианские, а во мзду за окрещение оставлять крещеных странников в вечном услужении у приобретателей-христиан. Казалось, что мера сия оправдывалась и в политическом разуме страны. Тогда дворни чиновных лиц, купцов и посадских наполнились масками то калмыцкими, то киргизскими; но владельцы, как бы в отмщение за обесславление христианства, сообщаемого за цену рабства, едва ли нашли подмогу в хозяйстве, потому что хозяйство русское кажется дикарю степному задачею, почти непреодолимою. Притом время вразумило, что, по нерасторопности степного организма, по тупости головы, по лентяйству, по склонности к пьянству и по кровному побуждению к воровству или мошенничеству нельзя ожидать ничего доброго от степного человека [292]. Едва ли Церковь часто встречала искомую овцу в стаде новокрещеных тунеядцев.

Около 1784 г. троицко-савский обер-комендант, управляющий тогда всею иркутско-китайскою границею, генерал-майор Ладыженский обратил в христианство бурят, ныне живущих в деревне Мурочи, отстоящей от крепости Кударинской на 4 версты зимней дороги. К именам каждого из них прибавляется прозвание Ладыженского. В соседстве находятся две деревни, Унгуркуй и Палкан, тогда же из ламайского язычества в православие обращенные сибирским дворянином, отцом покойного Игумнова, упомянутого в первой нашей книге. К особенной чести Ладыженского и Игумнова надобно присовокупить, что они обзавели своих обращенных всем нужным в сельском быту, научили их грамоте и необходимым житейским мастерствам, чем и обеспечили их и детей в пристойном существовании. Добрые сеятели молча в своей совести наслаждались успехом святого дела и не искали гласности, так что чистый подвиг их мог бы со временем упасть в забвение [293]. Но чем скромнее были дела этих сынов церкви, тем почтительнее должна говорить о них история.

Мы уже видели, что игумен Варф. Филевский, посланный в Камчатку проповедником, возвратился из Якутска в Москву. Одно добро от его поездки, что привезенные им 200 букварей остались в пользу края. В 1742 г. на место Филевского определен Синодом из Тобольской епархии архимандрит Иосиф Занкевич, по какому-то уважению в декабре того же года уволенный от предстоявшего пути, и вместо него утвержден тогда же архимандрит Иоасаф Хотунцевский, с именем архимандрита Камчатского и с ношением наперстного креста. Для содействия в проповеди священнослужения и крещения даны ему в Москве два иеромонаха, Иоасаф и Пахомий, а для письма и церковной прислуги — два церковника, из коих один назывался Стефан Никифоров. В Тобольске придано несколько монашествующих и священников. Для обучения камчадальских детей русской грамоте, часослову, псалтири и катехизису даны из Московской духовной академии 5 учеников разных классов, студентами названных: Ласточкин, Камшигин, Грязной, Логинов и Кочеров [294]. При миссии была библиотека из книг приличных: Требник Петра Могилы, Кормчая, латинская Библия, в 1544 году в Лейпциге печатанная, с гравюрами, с еврейским словарем и многими богословскими прибавлениями [295], также другие латинские и французские книги, сверх того — рукописные трактаты философии и риторики. Миссия прибыла в Нижнекамчатск 8 сентября 1845 года, и с того времени надлежало ей пробыть на деле в Камчатке 7 лет, в зависимости иркутского епископа, хотя указы из Синода насылались прямо на имя архимандрита Камчатского. Миссия нашла для себя порядочные помещения, местным начальством устроенные.

По собственному признанию архимандрита, миссия застала крещеных обоего пола 5067, следственно, за вычетом сотни, вся масса окрещена новгородскими священниками; в бытность же миссии обращено по 19 ноября 1747 года 2964 души с младенцами. Для проповеди сам архимандрит ездил по полуострову, также посылал иеромонаха Флавиана, в Тобольске взятого, а на Курильские острова — иеромонаха Иоасафа. Последним в 1747 и 1748 годах окрещено курильцев на первых двух островах 56 и преждеокрещенных найдено 153 обоего пола. Сверх того, охотский священник Иосиф Хмылев, бывший в Тобольске под ответом, и взятый архимандритом на свой страх, окрестил в три года по 1749 г. 89 тунгусов [296]. В то же время открыты три училища. Из дробных показанных счетов видно, что населенность полуострова с двумя первыми островами тогда восходила до 4165 душ м[ужского] п[ола]. Уменьшение камчадалов очевидно против первых лет и изъясняется собственными их мятежами и бунтом.