Леонтий Ланник - Русский фронт, 1914 – 1917 годы

Достаточно сложно оказалось заставить германское общественное мнение всерьез опасаться России и русских как противника, грозного не только своей численностью или неуязвимостью огромных пространств. Пангерманизм, оформившийся как мощное интеллектуальное, 37а не юнкерско-буржуазное течение, должен был получить симметричного противника, и он был найден в лице полумифического панславизма, цитаделью которого могли стать и «стали» Российская империя и ее элита. 38Вероятно, именно из-за этого (а не только из-за моды на националистические и расовые теории) столь широкий резонанс в пропаганде, прессе и умах немцев получил мотив так называемой «славянской угрозы». Попытки пангерманцев преувеличить опасность, исходящую от идеи покровительства России всем славянским народам, не выдерживали никакой критики, однако обывателям это было неясно.

Контраст между возрастающей мощью России, ее слабой организацией и устойчивостью должен был получить объяснение, поэтому нестабильный восточный сосед вдруг стал «базой панславизма», который и заставлял русские власти «бряцать оружием», а не заниматься внутренними проблемами. 39На пропаганду, разъясняющую опасность славянских националистов для Германии и всего немецкого, было потрачено огромное количество денег и усилий, и до сих пор немецкие историки выясняют значение и влияние панславянских кружков в России накануне 1914 г., хотя подавляющее большинство населения страны даже не было знакомо с идеями славянского единства в силу неграмотности. Этого никак нельзя сказать о пангерманизме и немцах, притом что вес Пангерманского союза в политике по сравнению с разрозненными обществами славянской дружбы в Санкт-Петербурге и Москве был огромен. В. И. Ленин имел все основания писать в 1913 г. в «Правде» о том, что германских шовинистов просто пугают русскими, а русских шовинистов — германскими. 40Кайзер летом 1912 г. распространялся о том доверии, которое он питает к царю, сосредотачивая огонь критики на «говорильне» в рейхстаге.

«Slawische Gefahr» стала жупелом в речах немецких «ре-алист-политиков» и отставных генералов. Весной 1913 г. открытое противопоставление «германства» и «славянства» 41впервые прозвучало в речах (самого канцлера Т. фон Бетман-Гольвега) в германском парламенте. Военные в статьях указывали на недопустимо слабые силы в приграничной Силезии, придавая дополнительный накал спорами вокруг увеличения кадровой армии. 42Австро-Венгрия получала все большее влияние на германскую внешнюю политику, так как именно она рассматривалась как первая жертва будущего натиска славян, а ее дипломаты уже тайно гарантировали Бетману, что в случае войны удастся сделать виноватой в ней Россию. 43Защитникам Дунайской монархии удалось убедить Пангерманский союз и часть населения Германской империи, что будущая война будет схваткой двух миров — германского и славянского, который поддерживает исконный, но уже битый враг немцев, — галлороманский. 44Основным доказательством и главным средством запугивания являлись данные демографии, 45действительно свидетельствовавшие о стремительном росте славянских народов, хотя и количество немцев росло относительно других народов Западной и Центральной Европы довольно быстро. При этом умнейший политик Германии начала XX в. В. Ратенау, невзирая на пропагандистский угар и не разделяя националистических немецких взглядов, будучи евреем, писал, что германцы и особенно пруссаки вообще на три четверти славяне. Австрийцы и вовсе считали людей, живущих к востоку от Эльбы, действительно сильно отличавшихся от баварцев и швабов, не совсем немцами. 46Этот же мотив затем встречался в западной антигитлеровской пропаганде эпохи Второй мировой войны: наличием славянской крови будут объяснять агрессивность пруссаков по сравнению с немцами южной и западной Германии. 47

Отъявленная истерия в России относительно Боснийского кризиса, рассуждения о «дипломатической Цусиме», то есть о вынужденном согласии признать аннексию Боснии, особенно показательны в сравнении с тем, как Австро-Венгрии в принципе отказывалась признать себя виновной в одностороннем нарушении баланса. События вокруг Боснии в действительности представляли собой сделку великих держав, порожденную очередным витком политической нестабильности в Османской империи. 48В ходе этих событий планируемый взаимовыгодный компромисс, с учетом позиции России действительно не состоялся, однако Австро-Венгрия не стала из-за этого отказываться от уже начатой акции, согласованной в том числе и с «владельцами» Боснии, то есть с турецким правительством. Последующее возмущение России оказалось лишь попыткой возложить вину за собственные промахи и неоправданные надежды на «неблагодарную Австрию», в том числе за счет провокаций панславистских выступлений. В порожденном за этим почти беспрерывном кризисе на Балканах главным проигравшим оказалась, помимо Турции, именно Австро-Венгрия, однако эффектом оскорбленного самолюбия пользовалась в своих и других славянских стран интересах именно Россия, намеренная добиться-таки права на провод через Проливы своих военных судов.

Немалое недовольство нарушением столь долго сохраняемого status quo выказали и основные союзники обоих «двуглавых орлов». После краха надежд на «новый Бьёрк», во время «свидания» императоров России и Германии в Потсдаме, в ноябре 1910 г., стали очевидны черты нового, последнего перед войной этапа русско-германских взаимоотношений, в 1911–1914 гг. 49Попытки деловых кругов достичь договоренности, гарантировавшей дальнейшее мирное сосуществование держав, столь связанных друг с другом экономически и идеологически, были неудачны. 50Немцы, так же как и впоследствии большевики, уверенно объясняли маневры и колебания в политике контрагента наличием двух борющихся партий, военной, или «панславистской», под руководством Николая Николаевича 51и мирной, под руководством получившего отставку в конце января 1914 г. В. Н. Коковцова и влиятельных финансистов. 52На этом этапе колебаний в позиции обоих монархов больше не наблюдалось, присутствовало только невмешательство в эскалацию конфликта. Попытки русо- и германофилов в обеих странах нейтрализовать ситуацию успеха не имели. 53Германофилы П. Н. Дурново с его известной запиской февраля 1914 г. Николаю II о перспективах возможного русско-германского конфликта, 54а также русский дипломат Р. Р. Розен и его меморандум лета 1912 г. о европейской политике России 55уже не смогли как-нибудь повлиять на развитие ситуации.

Конфликт в СМИ обострился после статьи в «Kölnische Zeitung» под заголовком «Россия и Германия» от 2 марта 1914 г., где были подробно освещены основные пропагандистские установки, подготавливающие общественное мнение к неизбежной войне с Россией. Подчеркивались военная слабость Российской империи и одновременно крайне опасное (в том числе, для Англии, хотя в действительности для Австро-Венгрии) усиление ее влияния на Балканах, ставился вопрос об условиях нового русско-германского торгового договора. 56В газетную кампанию вмешались (тайно и явно) военные, как отставные, так и кадровые (!), выступившие с экспертными разъяснениями о склонности русских к пустому теоретизированию, пугавшие демографическим взрывом в России и т. д. 57Это не могло не оказать влияния на эмоционального германского кайзера. 58Весной 1914 г. он отрекся от любых иллюзий старой дружбы: «Русско-прусские отношения раз и навсегда мертвы. Мы стали врагами», что не помешало ему в конце июля 1914 г. попытаться использовать иллюзию старого сотрудничества и даже близкой дружбы в своих интересах в переписке с Николаем II. Неоднократно пугавший в 1911–1913 гг. рейхстаг наступлением отстраивавшегося русского Балтийского флота 59Тирпиц в апреле 1914 г. инспирировал статью о неизбежности военно-морского столкновения с Россией. 60Вслед за кайзером и его военным окружением раздражение и озлобленность охватили широкие слои германской интеллигенции, журналистов и буржуазию. Всякая взвешенная оценка русской внешнеполитической позиции отсутствовала, основы для компромисса не было не по объективным или империалистическим соображениям, а в силу эмоций. «Berliner Tageblatt» в марте 1914 г. фактически выступила за превентивный удар по России. Несмотря на это, германские газеты без всякого напряжения объявили в начале августа 1914 г. Россию виновной в начале войны. 61