Ирина Петросян - Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.)

Подобный отход от привычной схемы отношений внутри правящей верхушки на этот раз дорого стоил султану. Перемещение в Египет Ахмед-паши оказалось большой ошибкой. Недовольный своим новым назначением, он встал во главе восстания против турецкой власти (точнее, против султана), в котором приняла участие старая египетская знать. Инсургентам удалось перебить янычарский гарнизон Каира, где они призвали к восстановлению прежнего управления страной. Однако вскоре сам Ахмед-паша стал предметом недовольства многих египтян, после того как обложил высокими налогами торговцев и держателей собственности в Египте 527. В феврале 1524 г. против него созрел заговор, во главе которого стоял Кади-заде Мухаммад-бей. На турецкого наместника Египта было совершено нападение, когда он находился в бане. Ахмед-паша сумел бежать, но был пойман в марте 1524 г. и предан казни. Только после проведения ряда мер, призванных привлечь симпатии местного населения и предпринятых посланным в Каир великим везиром Ибрахим-пашой, Египет был замирен.

В то короткое время, когда великий везир Ибрахим-паша был занят делами в Египте, а сам султан Сулейман находился в Эдирне, где проводил зиму, в Стамбуле вспыхнул бунт янычар, которые разграбили дома второго везира — Айас-паши, дефтердара Абд ас-Селяма и некоторых других столичных сановников. Одновременно были разграблены дома и многих горожан. Немедленно прибывший в Стамбул в связи с янычарским бунтом Сулейман созвал экстренный диван, приказав явиться к султанскому дворцу все свое придворное войско. Спрошенные о подстрекателях произошедших беспорядков, янычары указали на своего агу — Мустафу. Мюнеджим-баши пишет, что кроме янычарского аги были выявлены и другие подстрекатели янычарского бунта — реис-уль-кюттаб (глава канцелярии султанского дивана) Хайдер-эфенди и его кетхюда, Кибран Бали Мустафа-паша. Все они по приказу султана были казнены 528.

Османские историографы не называют причин, вызвавших бунт янычар. О них можно только догадываться. Возможно, предполагалось проведение какого-то мероприятия, связанного с янычарскими дефтерами, в котором должны были принять участие дефтердар и реис-уль-кюттаб. Скорее всего, речь могла идти о перерегистрации янычар. Известно, что османская казна к этому времени уже испытывала недостаток средств, о чем можно судить хотя бы по усиленным хлопотам правительства по сбору и присылке египетской дани 529.

По всей вероятности, именно финансовые затруднения заставили Сулеймана не спешить с началом давно задуманного им похода против Венгрии. Когда же с замирением Египта и поступлением оттуда годовой дани положение казны улучшилось, султан начал подготовку похода против венгерского короля Лайоша (Людовика) II. Османский историограф Лютфи-паша в своем труде, посвященном истории османской династии, стараясь объяснить причины этого похода, живописует интенсивные приготовления европейских государей к войне с турецким султаном. Он рассказывает о прибытии в Европу (Френкистан) изгнанных родосских рыцарей и их упреках в адрес христианских государей, не спешивших с помощью в борьбе с турками 530, о консолидации всех европейских правителей и их активных военных приготовлениях для начала войны с турецким султаном. Во многом это либо чистый вымысел — с целью преувеличить силу противника, либо сильное преувеличение. Время перед походом турецкого султана против Венгрии летом 1526 г. было далеко не благоприятным для создания в Европе каких-либо антиосманских союзов. Крестьянская война в Германии, тяжелая борьба Папства с Реформацией, сложные внутридинастийные обстоятельства в доме Габсбургов мешали антитурецкой консолидации в Европе и делали Венгрию, выбранную Сулейманом целью своей дальнейшей экспансии в Европе, слабейшим звеном антитурецкой оборонной политики.

На самом деле армия, которую смог собрать венгерский король (без особой помощи своих коронованных современников) против Сулеймана, была слабой и небольшой по численности 531. Родосские рыцари могли сколько угодно упрекать Европу в отсутствии слаженных действий против общего опасного врага, однако это имело ничтожный эффект. Европа словно забыла о турецкой угрозе, о том, что совсем недавно христианский мир лишился Белграда и о. Родос. Частные национальные заботы и интересы европейских монархов препятствовали созданию сильной антитурецкой лиги. Временами европейцам казалось, что турки уже удовлетворили свои территориальные аппетиты и едва ли посмеют двинуться в центр Европы. При этом они плохо представляли себе внутренние пружины существования турецкой государственности и в отношении Османской империи руководствовались европейскими представлениями о мотивах внешней политики. Они не могли представить себе существования политики, при которой территориальная экспансия диктуется не столько политическими, экономическими и конфессиональными мотивами, сколько традиционно существующими представлениями о главной цели верховной власти, заключающейся в непрестанном распространении власти хана (султана) на соседние народы и территории и обложении их данью. Конечно, в XVI в. эта цель в Османском государстве уже не формулировалась в понятиях древней традиции: ислам видоизменил формулировки, поставив во главу угла политикоконфессиональные цели. Однако суть политики, корни которой уходили в далекое историческое прошлое тюркских народов, осталась прежней. Естественным ограничителем существования в рамках этой парадигмы мог бы стать лишь более сильный противник. Но его на тот момент не было. Власть султана в глазах его подданных представлялась легитимной и правильной только при условии успешной экспансионистской политики. Именно ее отсутствие сделало уязвимым Баязида II, поколебав его авторитет и возбудив против него недовольство войска, чем воспользовался его сын Селим для захвата власти. А захватив ее, был обязан вести завоевания.

Начавшийся поход Сулеймана против Венгрии отрезвил Европу, но европейские государи, по-прежнему занятые своими внутренними проблемами и раздорами, не оказали необходимой помощи Венгерскому королевству. Сулейман в полной мере представлял себе трудности далекого похода в глубь европейских территорий и с исключительным вниманием отнесся к его подготовке. Турецкая армия собралась в Эдирне, где султанской конной гвардии была устроена проверка-йоклама. Затем проверку, уже в Софии, прошли румелийские сипахи, а чуть позднее — анатолийское войско. Великий везир Ибрахим-паша, который одновременно был назначен румелийским бейлербеем и главнокомандующим, получил приказ двигаться впереди от основных сил армии, на расстоянии одного перехода. Сулейман не имел информации о том, какое войско смог собрать Лайош II, и на всякий случай принимал меры предосторожности. В частях, двигавшихся с Ибрахим-пашой, находились сипахи придворной гвардии и 2 тыс. янычар-тюфенкчи. Авангард имел при себе также 150 пушек-зарбузан. Всего же в войске Сулеймана было 500 пушек, как о том сообщает Лютфи-паша — мощный арсенал артиллерии 532.