Вера Ковалевская - Кавказ и аланы

На основании данных об импорте бус и шелков как, с одной стороны, из Индии, Китая и Средней Азии, так, с другой стороны, из Сирии четко рисуется кавказский отрезок Великого шелкового пути. По нему через Северный Кавказ, в частности через перевалы, ведущие к верховьям Кубани, шли, зачастую оседая в руках владетелей перевалов в виде пошлины, даров, платы за проводников и коней, византийские монеты, шелка (византийские, сирийские, египетские, сасанидские, согдийские и китайские), стеклянные сосуды. (Египет, Финикия) мозаичные бусы (Александрия), некоторые типы стеклянных и каменных бус (Индия), китайские картины на шелке, модные одежды (не только ткани, но фасоны, характер узорной каймы и обшивки). Другим путем, через перевалы, находящиеся под контролем Ирана, попадали в Центральное Предкавказье сасанидские геммы (основная их часть происходит из Северной Осетии), сердоликовые бусы (часть с росписью), серебряная посуда и монеты, стеклянные перстни грузинского производства и посуда, отдельные глиняные сосуды из Закавказья. Таким образом, различное направление торговых связей для западной и восточной групп алан, выявленное ранее А. А. Иессеном [Иессен, 194Г, с. 27], получило в последнее время подкрепление на массовом материале.

Выше, при описании различных категорий инвентаря, мы неоднократно убеждались, что не только те или другие вещи, но и отдельные их особенности — например, типы орнамента на зеркалах, форма язычка пряжки, такие ее конструктивные детали, как способ соединения рамки со щитком, форма ручки или место ее прикрепления у кувшинов и т. д. — являются определенным хронологическим признаком, часто наиболее чутко реагирующим на какие-то изменения в моде и производстве и поэтому являющимся тонким инструментом датирования. Но все же типы и признаки вещей могут существовать десятилетиями и даже веками, а наша задача заключается в том, чтобы прийти к максимально узким датам.

Базой для построения хронологической шкалы в пределах определенного могильника становятся все погребения, упорядоченные на основании взаимного сочетания в них всех обнаруженных предметов (в настоящее время уже существует целый арсенал средств, начиная от приемов ручного упорядочения комплексов до алгоритмов для ЭВМ) для проведения этой работы. Стратиграфия (вернее, планиграфия) могильника подтверждает и проверяет предлагаемые исследователем даты.

Гарантией правильности предлагаемого упорядочения становится выполнение ряда условий. Для этого необходимо:

1) проследить эволюцию предметов, при этом сопоставить между собой не отдельные предметы, а их эволюционные ряды;

2) обратить внимание на изменение количественного соотношения тех или иных массовых находок (например, изменение процента каменных и стеклянных бус, разных типов керамики и т. д.);

3) выбрать такое расположение типов вещей, чтобы оно отражало их временную последовательность.

Выполнение этих условий является доказательством того, что предложенная нами типология и упорядочение комплексов на временной оси правильны.

Следующим шагом должно быть внесение опорных абсолютных дат в конструкцию относительной хронологии, для того чтобы получить даты всех ее звеньев.

В тех случаях, когда в погребении находят монеты, точная дата чеканки которых известна, определение абсолютной даты комплекса на первый взгляд представляется достаточно легкой задачей, однако для исследуемого нами периода на Кавказе положение иное, поскольку монеты здесь, как правило, использовались в качестве украшений, о чем свидетельствует то, что все они имеют пробитые отверстия для подвешивания или нашивания. Если обратиться к таблице упорядоченных комплексов могильника Чми, где выдерживаются все три условия (прослежены эволюционные ряды, изменение процента и смена типов), то в находках монет мы наблюдаем естественную закономерность: в более ранних комплексах найдены более ранние монеты, в более поздних— более поздние. Однако этого явно недостаточно для определения абсолютных дат.

Наличие монеты лишь гарантирует от неоправданного удревнения памятника — отнесения его ко времени ранее момента ее чеканки. Но предложить, к примеру, дату «не ранее VI в.» — еще не значит точно датировать комплекс, так как нам для этого необходимо знать, какой допуск нужно иметь в виду в каждом конкретном случае. К сожалению, у нас, как правило, нет и тех опорных дат, которые на западноевропейском материале можно получить при сопоставлении свидетельств письменных источников с археологическими (даты захвата тех или иных крепостей, переселения больших масс населения и т. д.). Выше мы осуществили подобный опыт по соотнесению письменных данных о вожде западных алан Сарозии, деятельность которого приходилась на третью четверть VI в., с фактом появления в это время системы крепостей и соответствующих им катакомбных могильников в окрестностях Кисловодска, верховьях Кубани и западной части Кабардино-Балкарии. Это предположение позволит нам иметь опорную дату для построения хронологической шкалы Байтал-Чапкана и Мокрой Балки, тем более что поздние даты определить легче сравнением с материалом салтово-маяцкой культуры бассейнов Дона и Северского Донца.

Создание единой системы для всего Северного Кавказа, где с максимально возможной полнотой учтены как все категории вещей, детально классифицированные по единой системе, так и количество комплексов, должно явиться основанием для построения хронологии древностей раннесредневекового Предкавказья. Но для этого сначала должна быть произведена детальная классификация всего материала, затем на этой базе упорядочены комплексы внутри каждого из могильников, а лишь после этого могут быть сопоставлены между собой выявляемые частные хронологические колонки. Для интересующих нас памятников такая задача в полной мере еще не осуществлена.

Автору данной книги хотелось сделать понятным для непосвященного читателя течение истории населения Центрального Предкавказья на протяжении двух тысяч лет и при этом не слишком упростить проблему, придав ей неоправданную четкость, которая подчас рождается из поверхностного взгляда «с птичьего полета». Нерешенных вопросов, и частных и общих, еще очень много, но не в этом ли притягательная сила занятий в этой области?

Современный Кавказ населен людьми разного антропологического типа, относящимися ко многим языковым группам, с присущими каждому из этносов этнографическими особенностями. Они прошли разный путь, но их объединяет не только соседство, связь глубже, она внутренняя, и корни ее уходят в «доисторические» времена.